Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1
Шрифт:
– Слушайте указ, – сказал он сердито, – и подойдите ближе к перилам.
– Мы и тут можем слышать, – отвечали впереди стоявшие казаки.
– Я вам приказываю, – кричал Черепов, – подойдите ближе!
Собравшиеся подвинулись несколько вперед, но к самым перилам не подходили; генерал повторил приказание, но казаки не подвигались вперед. Сочтя это за явное ослушание, Черепов сошел с рундука и, став позади драгун, приказал им стрелять. Не успели солдаты исполнить приказания генерала, как почти все войско пало на землю.
– Помилуйте, ваше превосходительство, – кричали казаки, – мы не знаем за собой никакой вины!
Черепов не отменил своего приказания, и драгуны произвели залп по лежащим казакам, но пустили пули вверх и ни в одного человека не попали. «Черепов приказал повторить залп, а майор Новокрещенов кричал драгунам, чтоб они целили не вверх, а в колено». Некоторые драгуны выстрелили таким образом и тем залпом трех человек убили и человек шесть ранили.
– Помилуй, батюшка, ваше превосходительство! – кричали казаки.
– Кто не противен указу всемилостивейшей государыни, – сказал Черепов, – те ступайте за мной.
Вся толпа двинулась за генералом, который, расставя казаков кучами по улице, приказал читать им в разных местах указ.
– Будете ли вы повиноваться государевым указам? – спрашивал Черепов по окончании чтения.
– Войско всегда Богу, всемилостивейшей государыне и указам ее повинно, – отвечали казаки.
Черепов отправился в свой дом, а войско осталось на улице, потому что по всем переулкам были расставлены драгуны и ни одного казака без приказания пропускать было не велено. «Сие происходило зимой в самые лютые морозы, и держали их на морозе от утра до ночи». Вечером из дома генерала писарь вынес лист и требовал, чтобы казаки дали подписку в том, что слышали указ и не будут упорствовать ни в чем.
– Генерал приказал, – говорил писарь, – со всех казаков взять подписки в такой силе, а ежели не дадите таких подписок, так ни одного человека домой пускать не велено, хоть помрите на морозе.
Подозревая в этом требовании новую проделку старшин, казаки не решались подписываться и отправили двух человек спросить Черепова, по его ли приказанию отбирается подписка?
– Подписывайтесь, – сказал генерал, – я приказал.
Казаки подписались.
Пробыв две недели на Лике, Черепов уехал в Оренбург, но еще до своего отъезда донес оренбургскому губернатору, что войско бунтует, и просил скорейшей присылки войск. По слуху, распространившемуся вслед за тем между казаками, губернатор отправил два полка, но за сильными морозами и метелью они будто не дошли до Лика и вернулись назад, потеряв 334 человека замерзшими и обмороженными. Слух этот имел весьма большое значение в будущем. Поступки Черепова еще более озлобили население, и войско отправило в Москву казаков Петра Герасимова и Ивана Бочкарева с жалобой о причиненных ему Череповым притеснениях и убийстве.
Тогдашний вице-президент Военной коллегии, граф Захар Григорьевич Чернышев, человек заносчивый, вспыльчивый и отчасти грубый [26] , не обращал должного внимания на просьбы Яицкого войска и, полагая, что все несогласия в войске происходят от буйного характера казаков, не привыкших к повиновению, думал отделаться одной формальной, бумажной стороной дела. Он писал указ за указом, в которых требовал безусловного повиновения начальству и распоряжениям правительства. Получив просьбу Герасимова, Военная коллегия по предложению Чернышева издала 17 февраля 1767 года новый указ, в котором строжайше подтверждала, чтобы старшины и казаки предали забвению все ссоры, жили друг с другом в мире и исполняли в точности указы Военной коллегии под опасением за самое малое неисполнение жесточайшего штрафа.
26
Относительно характера Чернышева можно сослаться на следующий указ Сената от 7 февраля 1764 г. «По всеподданнейшему прошению генерала графа Захара Чернышева, – писала императрица, – отставлен он вечно от нашей службы, о чем прошлого 1763 г. в декабре месяце и указ Сенату дан. Но как он, Чернышев, сам увидел ясно, что тем на скорости одной основанным поступком, себе и отечеству своему нанес некоторый ущерб, то пришед в похвальное раскаяние, вновь неоднократными прошениями утруждал нас о принятии его по-прежнему в нашу воинскую службу. Мы, материнским милосердием на оное снисходя, всемилостивейше оный горячности его поступок забвению предаем, а похваляя ревность к службе и видя его способности, повелеваем принять его опять в нашу воинскую службу тем же чином и с тем же старшинством, и присутствовать по-прежнему, как в Военной коллегии вице-президентом, так и во всех коллегиях, в коих он прежде был, командуя притом и бывшею у него до отставки дивизиею».
Такой ответ на жалобу казаков не мог удовлетворить депутатов Яицкого войска, и Герасимов нашел случай подать прошение лично императрице, которая взглянула на дело гораздо серьезнее, чем вице-президент Военной коллегии.
«Как яицкие казаки мне подали прошение, – писала она графу Чернышеву [27] , – а я приказала из Военной коллегии требовать Козьмину обстоятельных справок по сему делу, то желаю, чтобы все резолюции, кои коллегия возьмет от сего числа до окончания сего дела, вы сообщали мне для лучшего усмотрения всего сего дела обстоятельств».
27
В рескрипте от 19 февраля 1767 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 119, св. 4, д. № 43.
Зная по прежним опытам, что челобитчики, подававшие свои просьбы прямо императрице, часто подвергались преследованию, Екатерина II опасалась, чтобы с Герасимовым и Бочкаревым не было того же. «Граф Захар Григорьевич! – писала она Чернышеву [28] . – Объявите словесно Военной коллегии и дайте куда надлежит знать, чтоб яицким казакам, Герасимову с товарищи, в вину поставлено не было, что они, по простоте своей, мне самой подали челобитную, и подтвердите им, при отправлении их, чтобы они впредь согласнее жили».
28
В записке от 24 февраля 1767 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 119, св. 4, д. № 43.
Отправление это, как и вообще решение просьбы яицких казаков, последовало не скоро. Поставленная в затруднительное положение желанием императрицы ближе познакомиться с делом, Военная коллегия затягивала и не решала дела и, желая на будущее время избавиться от присылки депутатов, постановила 3 мая, чтобы казаки без дозволения и паспортов, выдаваемых из войсковой канцелярии, не смели никуда отлучаться из пределов войска, под опасением жесточайшего наказания. Вслед за тем, 15 мая, Военная коллегия подтвердила свой указ об очередной службе и требовала, чтоб Яицкое войско отправило на службу в Кизляр 500 человек казаков. С своей стороны императрица, не дождавшись решения коллегии и желая прекратить все волнения на Яике, решилась отправить туда лично ей известное и доверенное лицо. «Как по рапортам оной коллегии, – писала она [29] , – мы усматриваем, что еще и до сего времени, ни доброго согласия в войске Яицком, ни надлежащего выбора кандидатов к назначению ко оному в атаманы не последовало, то для приведения того и другого и для исследования, кто тому есть препятствием, мы нашей гвардии капитана Чебышева определяем, которого оная коллегия имеет от себя при указе отправить в то войско с довольным наставлением, как ему в том деле поступить, выдав ему с командой, которая при нем находиться будет, как туда так и обратно на десять почтовых лошадей прогонных денег. Какие же от него рапорты коллегия получать и какие на оные резолюции давать будет, представлять нам для известия».
29
В указе Военной коллегии от 3 июля 1767 г. // Там же.
В конце июля капитан Чебышев отправился на Яик, с поручением по прибытии на место объявить казакам, что он прислан управлять войском вместо атамана до тех пор, пока они не выберут трех кандидатов, для пожалования одного из них в сие достоинство.
«Ежели таковых выберут, – писала Военная коллегия [30] , – то вам с описанием их лет, службы и достоинства прислать рапорт в Военную коллегию. А буде вы их усмотрите не такого достоинства, какого требуется, или, когда, упорства ради, несогласными голосами выберутся, то и не представлять, хотя бы в последнем случае они того просили».
30
В наставлении Чебышеву от 24 июля Московский архив Главного штаба, оп. 119, св. 4, д. № 43.
Заботясь главнейшим образом о водворении спокойствия в Яицком войске и не допуская своевольств, Чебышев должен был прежде всего привести в исполнение указ Военной коллегии об отрешении от должности атамана Андрея Бородина и прочих лиц, и вообще об удовлетворении претензии казаков. «Как для содержания того войска в порядке и в надлежащем повиновении, – сказано было в секретном наставлении Чебышеву [31] , – неотменно должно вам употреблять благоразумную строгость, так не меньше, для достижения между оным доверенности, потребно оказывать им пристойную ласку и снисхождение…
31
Секретное наставление Чебышеву от 24 июля // Там же.