Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1
Шрифт:
Охотников поступить на службу оказалось очень мало, и формирование легиона шло весьма медленно. «А при том, – доносила коллегия [48] , – не можно по нынешним военным обстоятельствам, за краткостью времени к приведению их в совершенную дисциплину, на оных полагаться с такой твердостью, как на прочие полки, из рекрут набираемые». Основываясь на этом, коллегия испрашивала высочайшее повеление: 1) чтобы комплектование легиона производилось рекрутами на общем основании, за исключением гусар, которых предполагалось набирать из людей вольных, и 2) так как легион будет состоять не из иностранцев, а из природных русских, то назвать его Петербургским [49] .
48
Во всеподданнейшем докладе от 23 августа 1769 г.
49
При этом штатный состав легиона был несколько изменен: в каждом из четырех батальонов полагалось не 980, а 1019 человек; в четырех эскадронах карабинер 745 коней; в двух гусарских эскадронах 349 коней, казаков 335 (с секунд-майором), а всего, считая и нестроевых, 5775 человек.
2 сентября императрица утвердила доклад, а 19-го числа того же месяца Военная коллегия, признавая необходимым вновь усилить войска, ходатайствовала об учреждении еще одного легиона на следующих основаниях:
«Три драгунские полка, а именно Оренбургский, который ныне находится в Астрахани, Казанский, находящийся теперь в Симбирске, и Уфимский, состоящий ныне в Кизляре, да Грузинский гусарский, в Кизляре же находящийся, также и состоящие в команде генерал-майора графа Тотлебена роты, превратить в такой род войска, который в легионе полагается, распределяя их в баталионы и эскадроны по способностям, а казачью команду определить из яицких казаков» [50] .
50
Всеподданнейший доклад Военной коллегии от 19 сентября 1769 г. // Архив канцелярии военнного министерства, кн. 60.
3 октября доклад Военной коллегии был высочайше утвержден, повелено легион назвать Московским, формировать его в Симбирске и командиром его назначить генерал-майора Баннера [51] .
Указом от 25 декабря 1769 г. [52] Военная коллегия поручила Яицкому войску назначить из старшин и есаулов 10, из сотников и десятников 18, казаков 300, писаря одного, да в трубачи и цирюльники 5, а всего 334 человека. Для выбора людей молодых и годных к службе было приказано генерал-майору Баннеру отправить на Яик одного штаб-офицера, которому «от войска в том выборе и чинить беспрепятственное послушание». Баннер командировал от себя квартирмейстера Глебова, который, несмотря на все свои старания, не мог исполнить данного ему поручения.
51
Высочайший указ, данный Военной коллегии 7 октября 1769 г. // Там же.
52
У Витевского показаны не те числа, но это, вероятно, опечатка.
Распоряжение о назначении легионной команды подняло все Яицкое войско и произвело весьма сильное впечатление на казаков. По указу требовалось в состав команды 334 человека: цифра совпадающая с тем числом солдат, какое было показано замерзшими и умершими при посылке войск из Оренбурга, по требованию генерал-майора Черепова [53] . Припоминая слова оренбургского губернатора, который в ордере писал тогда, что «с виновных взыщется толикое же число людей», казаки решили, что назначение в легионную команду сделано им в наказание и что правительство намерено обратить их в солдат и завести «регулярство».
53
См. с. 31.
Последнее должно было затронуть коренные обычаи казаков. Солдаты должны были брить бороды, а казаки, как раскольники, не могли на это согласиться и считали атамана и всю старшинскую партию предателями. В числе первых предателей они называли бывшего атамана Андрея Бородина: он был произведен в чин армейского подполковника и получил два больших полковых знамени, которые он передал потом Тамбовцеву. Продолжая далее обсуждать свое положение и считая виновными в гибели 334 человек солдат только одних старшин, для защиты которых они посылались, казаки признали справедливым, чтобы команда была назначена только из старшинской или согласной партии, а сами отказались от легионной службы. Атаман Тамбовцев не решился настаивать на исполнении указа отчасти и потому, что он касался самых дорогих обычаев казаков и их религиозных верований. Он отправил от имени войска прошение на имя императрицы, в котором просил уволить казаков от легионной службы.
«Войско Яицкое, – писал он [54] , – в службах вашего императорского величества беспрестанно упражняется и наперед сего бывали по нескольку человек в Польше, под Ригой, в Чигиринских, Крымских, Кубанских, Азовских и Свейских (шведских) походах, в Низовском корпусе, в Сибири, под башкирцами и в прочих многих партиях и командированиях. Нигде от войска Яицкого никаких
54
Во всеподданнейшем прошении от 22 февраля 1770 г. // Московский архив Главного штаба, оп. 31, св. 61.
«Но токмо и оная рыбная ловля время от времени умаляется и в улове мало бывает, в чем войско Яицкое, хотя великое претерпевает отягощение, однако в службах вашего императорского величества никакой остановки не бывает и, как выше означено, куда бы сколько ни востребовалось, всегда с желаемым успехом отправляет, а в другие необыкновенные команды никакие не браны, а во всем даже и доныне состояли невредимо на прежнем основании.
Да и по состоявшемуся в прошлом 1768 г. вашего императорского величества высочайшему указу велено быть на прежнем же основании, то дабы высочайшим вашего императорского величества указом повелено было войско Яицкое от оной легионной казацкой команды избавить и освободить, и оставить на прежнем основании, так как мы нижайшие и от предков вашего императорского величества невредимо состояли… Да к тому ж ежели оная легионная команда отсель возьмется и здешние азиатские народы о том сведают, тогда не без сумнения останутся, что и в другое место отсель выводиться будут, тогда-де корпус войска Яицкого может умалиться, и они из-за того могут всегда во всех местах чинить нападение и приключать людям разорение, а вашего императорского величества высокому интересу ущерб. Что же касается до нашей службы, то ежели куда повелено будет не токмо триста, но хотя бы по 500 человек или более, мы всеподданнейшие рабы, по прежнему своему обыкновению, со всеусерднейшей ревностью служить должны, к чему мы уже приобвыкли, а вышеписанная казацкая легионная команда нам необыкновенна и о сем нашем прошении учинить милостивое решение» [55] .
55
Прошение это подписали: атаман Петр Тамбовцев, войсковой старшина, и дьяк Матвей Суетин.
Получив это прошение 20 марта 1770 г., Военная коллегия не признала возможным отменить командирование казаков в Московский легион, так как об этом состоялось уже высочайшее повеление, но в заседании своем 24 марта постановила не принуждать казаков брить бороду. В грамоте, написанной по этому поводу войску [56] и переданной старшине и станичному атаману Мартемьяну Бородину, было, между прочим, написано: «А как в войске Яицком казаки, по их обыкновению, многие бороды не бреют, то и оную казацкую команду в том не принуждать, а оставить на их волю».
56
В грамоте от 26 марта 1770 г., № 4346.
Это последнее распоряжение Военной коллегии было получено на Пике в то время, когда войско находилось на плавне, и потому войсковая канцелярия поручила дьяку Матвею Суетину распорядиться как об объявлении вновь полученной грамоты, так и командировании казаков в легионную команду. 8 мая Суетин прибыл на плавню к урочищу Красный Яр и вручил походному атаману Мусатову сначала ордер «о бытии всем в послушании», а потом приказал собрать казачий круг, в котором объявил полученную грамоту и требовал выбора казаков в состав легионной команды. Сотники Горохов, Сетчиков и Портняшкин, которым было поручено произвести набор, просили, чтоб для лучшего толкования войску были им выданы копии с указа и грамоты.
– Вы можете получить подлинные указы и грамоты, – отвечал Суетин, но при этом заявил, что круг должен тотчас же приступить к формированию команды.
– Мы почитаем высочайшую волю делом святым, – отвечали казаки, – но на кого гласит грамота, тот и отправляй.
Этими словами казаки хотели показать, что, по их мнению, командирование должно быть сделано только с одной старшинской стороны. Суетин отрицал такое толкование грамоты и говорил, что казаки должны снарядить легионный отряд без замедления и упорства. Тогда из толпы выделилось восемь человек, которые заявили, что они готовы исполнить указы, но все изложенное в них касается не до них, казаков, а до старшин, старшинских детей и тех сотников, которые по конфирмации лишены чинов. При этом Чумаков высказал желание войска просить императрицу об отмене легионной службы.