Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1
Шрифт:
Несмотря на открытое сопротивление казаков, генерал-майор Траубенберг все-таки настаивал на отправлении команды в Кизляр и собирал несколько кругов, но сотники и казаки войсковой стороны в круга не ходили, отзываясь, что они ожидают прибытия из Петербурга челобитчиков, сотника Кирпичникова с товарищами, и до их прибытия никакого наряда не сделают. Опасаясь преследований, казаки разбрелись по хуторам и «в городке находилось очень мало, а некоторые хотя и были, но, однако же, в домах под укрывательством» [90] .
90
Рапорт прапорщика Евтюгина Рейнсдорпу от 22 января 1772 г. //
Наконец 9 января в Яицком городке получено было известие, что депутация с Кирпичниковым во главе подъезжает к городку. Казаки огромными толпами, с женами и детьми, отправились на встречу. В то время еще не были прекращены меры предосторожности от чумной заразы, и потому Траубенберг и Дурново отправили двух офицеров с подлекарем для осмотра прибывших и задержания их в карантине. Но едва только депутация показалась в виду города, как была окружена более чем пятьюстами казаков, так что о карантине нечего было думать, и большинство прибывших в тот же день отправилось в город [91] .
91
Там же.
– Что велено Дурново исполнить? – спрашивали казаки.
– Велено учинить в силу указов, – отвечал Кирпичников.
В тот же день он явился к Дурново и передал ему запечатанное письмо графа Орлова.
– В ожидании возвращения депутатов, – говорил Дурново Кирпичникову, принимая от него письмо, – войско целый год не отправляет команды в Кизляр, несмотря на высочайшее повеление и неоднократные подтверждения Военной коллегии. Поэтому, если вы просили об отмене той команды и она не отменена, то растолкуйте войску, что должно отправить ее немедленно.
– Мне нет до этого дела, – отвечал Кирпичников, – а что войско хочет, то пусть и делает.
На другой день Кирпичников отправился в Кабанкину улицу [92] , в дом отставного казака Прокофия Толкачева, где был встречен огромной толпой казаков.
– Что привез нам из Петербурга? – спрашивали они.
– Ничего, кроме письма от графа Орлова к капитану Дурново, – отвечал Кирпичников. – На поданную нами челобитную никакой резолюции не последовало, и для получения ее оставлено в Петербурге пять человек казаков при сотнике Горохове.
92
Известна была также под именем Толкачевой улицы.
Казаки призадумались, не зная, что предпринять и на что решиться.
– Все это делает граф Чернышев, – говорили Кирпичников и приехавшие с ним казаки, – государыня того не ведает, а всегда велит нам удовольствие делать. Если мы за себя не постоим, то граф и всех нас с детьми изведет, ибо и генерал [Траубенберг] прислан от него же, без ведома государыни и наемный старшинами. Ежели мы не уступим, то государыня почтет это себе за удовольствие, ибо она, ведая, что граф все мудрствует, о вотчине своей весьма сожалеет.
Единственно, чем мог похвастаться Кирпичников пред казаками, – это копиями с указов об отрешении старшин и с данного на имя Дурново [93] . Копии эти были тотчас же прочтены вслух казаком Гоманом Котятовым, и собравшиеся решили послать к Дурново с просьбой, чтоб он отрешил старшин [94] .
– Если на третий день по посылке, – сказал Кирпичников, – старшин не отрешат, положенного штрафа не взыщут и войско жалованьем не удовлетворят, то поступим воинским отпором.
93
Показание Кирпичникова // Московский архив Главного штаба, оп. 93, св. № 492;
94
Показание сотника Ивана Портнова.
Между тем генерал-майор Траубенберг, узнав, что с приездом Кирпичникова казаки устраивают сходки и собираются большими толпами, что Кирпичников распускает слух, будто привез с собой указ от отрешении судей войсковой канцелярии и об удовольствовании войска жалованьем [95] , отправил к нему Петра Копеечкина с двумя казаками спросить, есть ли у него действительно такой указ?
– Указа нет, – отвечал Кирпичников.
– Велишь ли ты круг делать? – спросили посланные.
95
Описание мятежа, происшедшего в Яицком городке, сделанное старшиной Бородиным // Гос. архив, VI, д. № 505.
– Я не атаман.
– Ты хоть и не атаман, однако ж тебя все войско слушает, и больше чем атамана.
– Я иду в баню, – отвечал Кирпичников, – и в ваши дела не мешаюсь.
Переговоры эти были дословно переданы Траубенбергу [96] , который, будучи удивлен таким ответом и снисходя на просьбы старшин и послушных казаков, желавших видеть Кирпичникова в войсковом кругу для того, чтоб он объявил им, с чем приехал, отправил старшину и депутата Ивана Окутина с приказанием Кирпичникову явиться в войсковую канцелярию и объявить, что последовало по челобитью их? Но как только Окутин пришел на двор и стал стучаться в дверь, Кирпичников с криком и бранью выскочил из избы и столкнул Окутина с крыльца.
96
Записка Маврина // Памятники новой русской истории, ч. II, с. 272.
– Разве тебе этого хочется? – кричал Кирпичников, схватившись за саблю. – Покуда жив, иди лучше прочь.
Он приказал бывшим в его доме казакам прогнать Окутина со двора, что и было исполнено. Тогда Траубенберг послал вторично Окутина, дьяка Суетина, старшину Мартемьяна Бородина, сотника Копняева, казака Копеечкина и с ними казаков, чтоб они уговорили Кирпичникова и растолковали ему, что так своевольничать нельзя, и привели его в войсковую канцелярию. Жена Кирпичникова, говоря, что мужа ее нет дома, заперла за собой двери, но посланные, не веря ее словам, стали ломиться в дом, от чего и произошел шум. На этот шум сбежались сначала соседи, а потом стали останавливаться и проходящие казаки, так что когда посланные вышли со двора, то были встречены толпой непослушных казаков, человек до ста, которые стали их ловить «под свой караул». Произошла свалка: казаки ловили друг друга, и Бородин принужден был обнажить саблю, чтобы пробиться сквозь толпу [97] .
97
Чтения в Обществе истории и древностей, 1859, кн. III, с. 112; Записка Бородина // Гос. архив, VI, д. № 505.
Обе стороны захватили пленных и развели их в разные стороны. Трое казаков были захвачены старшинской стороной и на аркане приведены к генерал-майору Траубенбергу, который приказал атаману высечь их плетьми у войсковой избы и посадить под караул. Происшествие это быстро разнеслось по городу, и войско считало себя глубоко оскорбленным старшинами и их партией. Собравшись огромной толпой в Толкачевой улице, которая пролегала вдоль реки Яика, и расположившись на ее берегу, казаки толковали о происшедшем, как вдруг заметили сотника Копняева и казака Копеечкина, возвращавшихся домой из войсковой канцелярии. Некоторые казаки обратились к ним с словами укоризны.