Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1
Шрифт:
Все говорило о близкой развязке. Траубенберг приказал зажечь фитили и войскам быть готовыми ко всякого рода случайности.
Между тем священник Михаил Васильев скоро возвратился к казакам и объявил, что Дурново обещал дней через десять исполнить их просьбу и приказывал им разойтись по домам. Опасаясь, что Дурново не исполнит своего обещания и дело затянется, казаки вторично отправили к нему священника Михаила, который, встретившись на базаре с отставным казаком Михаилом Усом, просил его сходить к священнику Кирсановской церкви Степану Афанасьеву и пригласить его отслужить молебен по желанию всего народа. Ус исполнил поручение, а священник Васильев, увидя Шигаева, впоследствии деятельного
– Зачем пришли? – спросил Дурново посланных.
Шигаев, поклонившись в ноги, со слезами просил исполнить все по указу.
– Пусть войско разойдется по домам, и я, конечно, удовлетворю их желание дней через семь, а много через десять.
– Войско просит, – говорил Шигаев, – сделать им эту милость сегодня.
– Нельзя.
– Как же, батюшка, быть? Войско сомневается в этом; не можно ли вам сесть на коня и, подъехав к войску, подтвердить ваше обещание?
– Да, благодарствую, – отвечал Дурново, – может, вы меня же и уходите; нет, ведь я велик у государыни-то!
С этими словами Дурново отошел в сторону, а посланные остались с атаманом Тамбовцевым, старшинами Суетиным и Бородиным. Поп Михаил говорил с атаманом, а Шигаев – с Суетиным и Бородиным. «Шигаев кланялся им в ноги и просил, чтоб они смилосердились; а напротив того, и они ему низко кланялись и называли его именем и отчеством».
– Для чего же вы, – спрашивал Шигаев, – упорствуете и стоите за свои чины и доводите войско до крайности?
– Мы нимало за чины свои не стоим, – отвечали Бородин и Суетин, – и рады теперь же их с себя сложить. Если это угодно войску, то сочтем сие за милость и готовы заплатить 100 рублей, чтоб из беды освободиться.
– Ну так ведь стоит вам, – говорил Шигаев, – только прийти пред войско и принести покорность, так и вся вражда минуется. А ежели вы этого не сделаете, так доведете, помилуй Бог, до кровопролития. Войско теперь не отстанет от своего предприятия, приступит Сергея Дмитриевича [Дурново] просить, а он и генерал не допустят, может, оное до себя и будут палить из пушек. Народ не утерпит, тогда и вы сами знаете, выйдет дело дурное.
– Мы рады с тобой идти и принести войску покорность, – отвечали Суетин и Бородин.
Они отправились к Дурново и Траубенбергу просить позволения идти к войску, но разрешения не последовало, а между тем толпа подошла к Кирсановской церкви, находившейся не в дальнем расстоянии от войсковой избы. Получив и на этот раз неудовлетворительный ответ, казаки, под предводительством сотника Ивана Портнова, «отправились к церкви Божией» [107] и служили молебен, а некоторые из них причащались Святых Тайн.
– А затем, – сказал Кирпичников, обращаясь к толпе, – поступайте, как Бог вразумит.
107
Показание Кирпичникова // Московский архив Главного штаба, оп. 93, св. 492.
Поп же Васильев обязывал всех присягой действовать единодушно [108] .
Зная из слов Шигаева, что старшины Суетин и Бородин готовы принести покорность войску, казаки решились на новый шаг к примирению и отправили к Траубенбергу и Дурново казака Аржанова с несколькими товарищами просить, чтобы генерал Траубенберг выехал из города, а старшины Матвей Суетин и Мартемьян Бородин были выданы войску.
– Выдать их в такое самовольное общество мы не можем, – отвечал Дурново.
108
Чтения, 1860,
Аржанов снова просил Дурново, чтоб он выехал к собравшимся и прочел им данный на его имя высочайший указ.
– В такую толпу вооруженного народа я не поеду, – отвечал тот, – а если хотите говорить со мной и выслушать указ, то выберите человек десять или двадцать лучших людей и пришлите их на половину расстояния. Я выеду тогда к ним, возьму с собой старшин и могу с ними о всем переговорить.
С этими словами Аржанов ушел обратно, а вслед за ним Траубенберг послал к казакам Сакмарской станицы атамана Данилу Донского, старшину Федора Митрясова и депутата Якова Колпакова, чтоб уговорить войско разойтись по домам и растолковать последние слова Дурново казаку Аржанову. Толкования эти не подействовали, и, хотя Дурново с старшинами Суетиным и Бородиным выходил на середину, но казаки не согласились выбирать уполномоченных для объяснения с ним.
– Нам до генерала [Траубенберга] никакого дела нет, – отвечали казаки, – а имеем его только до гвардии капитана, как по высочайшему указу к нам в войско присланного, которому поручено: старшин от присутствия отрешить и на место их выбрать других; положенный на них штраф взыскать; жалованьем войско удовольствовать и войсковую канцелярию счесть.
Донской и его товарищи повторили требование Траубенберга и Дурново, чтобы толпа разошлась по домам и что тогда все их претензии будут удовлетворены чрез неделю, а много что через десять дней.
– Дурново целый месяц такие обещания делывал, – говорили сотники и казаки, – однако же ни одного раза не устоял на своем слове, а только мучит казаков и сажает под караул. Воля его, ведь мы идем не со злодейством каким, а идем с святыми образами, для того, что авось либо они по нас для них [образов] не станут стрелять и умилосердится их сердце. Пришедши к нему, мы обмоем ноги его слезами и будем просить, чтоб он сегодня решил старшин.
Придав Донскому священника Михаила Васильева и еще нескольких человек, казаки отправили их с этим ответом к Дурново. Последний решился сделать некоторую уступку и пойти на примирение. Он прочитал присланным высочайший указ, данный на его имя, и объяснил, что ему велено отрешить старшин только в таком случае, если они положенного на них штрафа не заплатили.
– Но, – говорил Дурново, – Суетин деньги заплатил, и в имеющуюся у протопопа Дмитрия Федорова шнуровую книгу они записаны, и Суетину выдана квитанция. Старшина же Бородин в присутствие определен еще недавно, да и участия в том платеже немалого не имеет, а следовательно, на отрешение их резона никакого нет. Что же касается до счета войсковой канцелярии, то неоднократно требования были от войска поверенные, но они до сих пор не присланы; когда они будут присланы, то канцелярия будет тотчас же сочтена, жалованье же человекам тысячи или более уже роздано, а остальные пускай его разбирают [109] .
109
Основываясь на приговоре Военной коллегии (Чтения, 1860, кн. II, с. 37), г. В.Н. Витевский говорит, что при последней посылке священник Васильев был уполномочен обявить Дурново, что если просьбы казаков не будут исполнены, то они пойдут с оружием и будут бить до смерти. Угроза эта не подтверждается ни рапортом Дурново, ни показаниями самого священника Васильева, ни, наконец, показаниями казаков, спрошенных по этому поводу оренбургскою следственною комиссией.