Пулеметчик
Шрифт:
— Ну что же, — конторщик снял нарукавники и козырек, надел пиджак и указал мне на выход, — пойдемте.
Городок, кстати, был совсем не чикага с новым йорком, натуральная одноэтажная Америка. Движуха здесь кое-какая была, но провинциально замедленная и не то что небоскребов и трамваев, даже конки никакой не наблюдалось. Так, повозка туда, повозка сюда, неторопливые пешеходы, городишко тысячи на три человек, по сути — скопище деревянных сараев. Разве что на улице с непременным названием Мэйн стрит сараи поприличнее и украшены вывесками. Ну и десяток-другой домов колониального или там брускового стиля насчитать можно, есть же тут какая-никакая верхушка, вот и обставились. Плоская застройка, разве
— Дантист принимает у себя в доме, но должен предупредить, мистер Скаммо, он наверняка уже пьян. Утром-то он обычно трезвый, а вот после обеда… — клерк даже развел руками.
Час от часу не легче, но зуб уже болел так, что я готов был лезть на стену и даже алкаш с клещами казался меньшим злом.
В уездном городе N было так много торговцев фруктами, что казалось, жители города должны быть сплошь вегетарианцами. Причина же была в том, как поведал мне проводник, что здешние края оказались очень хороши для персиков, груш, абрикосов и винограда — в городке, помимо фруктовых оптовиков, попадались и винодельни.
Этот сукин сын дантист реально был пьян, не в стельку, но заметно. Ладно, выдрать зуб это не канал пройти, мне уже было пофигу, насколько он справится, хотелось только поскорее избавиться от боли, потому как иначе надо было ложиться на пол и кататься там, завывая и держась за щеку.
— А вы отчаянный парень! — весело обратился ко мне док и распахнул дверь зубоврачебного кабинета. — Садитесь.
Кожаное кресло стояло около окна, возле увешанной по американской традиции дипломами стенки. Ого, член Американской стоматологической ассоциации! Надо же, я думал, что она возникла значительно позже, когда появилась потребность маркировать всякие товары для зубов. Я пристроился на сиденье, откинул голову и стал смотреть, как стоматолог неверными руками напяливает фартук. Зуб разошелся вовсю, казалось, еще немного и челюсть разорвет от боли.
— Я могу вколоть вам морфий…
— Нет уж, дайте стакан виски. А лучше два. Льда не надо. И возьмите деньги, потом я за себя не ручаюсь.
Ну, не поминайте лихом. Кукурузный самогон провалился в желудок, доктор гремел инструментами и зажигал лампы. Керосиновые, разумеется, с электрификацией в городке было никак. Когда он повернулся ко мне с щипцами в руках, мне уже все было пофигу.
Пробуждение, как и следовало ожидать, было кошмарным.
Мало мне сушняка, мало мне колокольного трезвона в голове и ноющей развороченной десны, так по комнате еще шарились посторонние люди и потрошили мои вещи. Глаз пока открылся только один и в неприятно резком свете выглядели визитеры вполне обычно, брюки-жилетки-пиджаки, разве что носили сапоги вместо цивильных ботинок. Даже шляпы у них были больше похожи на котелки, чем на киношные ковбойские стетсоны. И кто это у нас? Бутч Кессиди и Санданс Кид? Они же вроде в поездах работали… впору было голосить “Караул, грабют!”, но похмелюга в тот момент заботила больше.
— Пить… — прохрипел я и, похоже, ободрал нёбо, язык мало отличался от наждачной терки.
— Смотри-ка ты, очухался, — повернулся ко мне один из непрошеных визитеров и утреннее
— Пить… — повторил я, расцарапывая себе рот.
— Для начала ответьте нам на несколько вопросов… — начал было второй мутный силуэт, но его перебил первый.
— Эй, Джонни, ты что, никогда не был в таком состоянии? Он же не сможет ничего сказать.
И мне дали кувшин воды. Ушел он как в песок, но стало малость полегче.
— Вы кто? — прохрипел я, оторвавшись от кувшина.
— Шериф этого города, Алистер МакГрегор, — чувак придвинул стул поближе, уселся и я смутно разглядел, что там у него блестело. Таки да, звезда шерифа, но будь я проклят, если в состоянии различить, сколько у нее лучей.
— Чем обязан? — ну хоть не грабители, и то хорошо.
— В городе беспорядки и мы имеем основания считать, что их причина — вы.
Час от часу не легче… Беспорядки? Эээ…
— Где вы были вчера вечером, после шести часов?
Вопрос этот, несмотря на его простоту, поставил меня в тупик, я помнил кабинет дантиста и… все. О чем честно и сообщил сидящему передо мной.
Следующие полчаса с помощью сведений со стороны удалось как-то восстановить мой путь из зубоврачебного кресла в гостиницу.
Третий стакан виски я выпил там же, у зубодера, после того, как он вытащил половину зуба. Но док оказался упрямым и доделал свое дело, невзирая на мои вопли и телодвижения. Прополоскав дырищу в десне тем же вискарем я совсем было собрался уйти, но эскулап, как благородный человек, вызвался меня проводить. Это удалось лишь наполовину — он тоже жахнул стакан после удаления зуба, чтобы снять стресс после моей попытки откусить ему пальцы. Так мы и шли, подпирая друг друга, пока не утомились и док предложил восстановить силы в ближайшем баре или салуне, как его там.
На беду, это оказалось шахтерское заведение.
Помимо садов и виноградников, вокруг города на склонах Скалистых гор, было пробито немало штолен — Америке требовался уголь, железо, алюминий и многое другое. Но на выработках действовали суровые порядки, включая сухой закон и потому вечером шахтеры добирались до городков и уже там пускались во все тяжкие. А тут еще и вечер субботы — работали-то шесть дней в неделю. И собираться предпочитали в кабаках попроще, где никто с криками не побежит за полицией, даже если ему своротят челюсть.
Вот в такое место мы и попали. Дока ладно, знали в городе, а вот ко мне немедленно возникли сакраментальные вопросы “ты с какова раёна?” и “чо такой дерзкий?” в здешнем, разумеется, варианте.
Пока мне излагали события вчерашнего вечера, я с трудом сел на кровати и ощупал себя. Кроме гулкого бидона там, где должна быть голова, все остальное было цело и даже не саднило. Значит, до мордобоя дело так и не дошло. Хорошо представляя себе, чем могло кончиться появление чужака в пролетарском баре, это было как минимум удивительно и я проверил костяшки пальцев. Никаких следов, кожа не содрана.
— Все верно, мистер, драки вчера не было, — правильно истолковал мой взгляд МакГрегор.
— А что тогда за беспорядки?
— Песни. В основном песни.
Господи, да что я там отчебучил? Неужто “Интернационал” пел? Изумление на моем лице было столь велико, что шериф добавил:
— Какая-то песня про шахтеров. Вы не помните?
Ох ё… Шестнадцать тонн!!!
Здоровенный детина с темной от въевшейся угольной пыли кожей подсел к нам, когда вокруг моего с доком стола собралось уже человек пять-шесть местных. Он выложил на стол кулачищи, живо напомнившие мне Ивана Федорова, и сообщил, что чужаков тут не любят. Особенно таких, которые приехали шпионить. Или тех, кого подослала компания.