Пульс
Шрифт:
– Надрали им задницы, – поддел её Гэвин, доставая из сумки ещё одно воспоминание. Эмили вздохнула и покачала головой. Улыбаясь, Гэвин подумал, следующее воспоминание взбудоражит её осязание, и был чертовски уверен, она узнает его в ту же секунду, как почувствует. Взяв её за руку, положил ей на ладонь бутылочную крышку и увидел, как в ту же секунду засветилось её личико.
– Мой любимое, – прошептала Эмили, целуя крышку. Потянулась, чтобы поцеловать какую бы то ни было часть его, какую только сможет найти. Попав в место над скулой, улыбнулась. – Бутылочные крышки на
– Всегда, – ответил Гэвин, направляя её губы к своим. Целовал её ласково, наслаждаясь тем, как эта девочка нашла такой маленький жест таким великим.
– Можно теперь снять повязку? – почти умоляла Эмили.
– Терпение, маленькая, – ответил Гэвин, доставая из сумки два последних воспоминания. Вкус будет следующим чувством, которое он вызовет. Гэвину было интересно, вспомнит ли Эмили разговор, который всё это вызвал. – Открой рот, – прошептал Гэвин, терпеливо наблюдая, как она раскрывает свои потрясающие полные губки. Открыв крышку маленького контейнера со сливками и пакетик сахара, он положил оба изумительных лакомства на её розовый язычок. Прежде чем Гэвин успел вдохнуть, Эмили каким-то образом нашла его рот. Губы отчаянно сливались в сливочно-сахарном поцелуе. Языки танцевали, как одно целое.
– Я знаю, что это, – мурлыкала Эмили.
– Правда? – целовал её глубже, каким-то образом умудрившись поднять их с пола. Взяв её на руки, как жених носит невесту, он продолжал искусно атаковать её губы.
– Да, мистер Сливки с сахаром. Теперь, я требую снять эту повязку. – Ее голос охрип, отягощенный потребностью, желанием, страстью – результат сладкой муки, которой он её подверг.
Гэвин сделал так, как она просила, медленно стянув повязку. Видел, как повязка открыла прекрасные зеленые глаза, и удивление в них послало по его коже волну мурашек удовольствия. Её потрясающий вздох заполнил его уши.
– Добро пожаловать в наше будущее.
Ноги Эмили свисали с его рук, а она, оглядев пространство, никак не могла решить, что рассмотреть в первую очередь. Деревянные полы по всей просторной гостиной были отполированы до блеска. В сравнении с её размерами пентхаус Гэвина казался комнатой в студенческом общежитии. Взгляд прошелся по мраморной лестнице, которая, располагаясь посреди холла, разрезала пространство пополам. Потолки, отделанные изысканной лепниной, нависали над панорамными окнами, которые демонстрировали бассейн на заднем дворе. С каждой его стороны был пестрый изогнутый подход.
Гэвин повел её на кухню, включающую в себя бесчисленное множество гранита сливочного цвета. Приборы из нержавеющей стали, подходящие в самый раз для шеф-повара, были расставлены в глянцевых шкафчиках вишневого цвета. Несмотря на отсутствие мебели, роскошь дома перетекала из одной комнаты в другую, по мере того как Гэвин провел Эмили из библиотеки, бильярдной и кабинет. Всё поражало Эмили, сердце как будто увеличилось. Небезызвестная игра Гэвина в двадцать вопросов, всегда включавшая странные кусочки информации, будь то цвет, текстура или дизайн, стала тем, что сформировало их дом. Их будущее. Кусочки её ответов были разбросаны повсюду.
– Я люблю тебя, – прошептала Эмили ему в губы. – Люблю каждую твою хитрющую клеточку. – Она поцеловала его сильнее, глубже, ей было нужно показать, насколько она благодарна ему за всё, что он ей дал. – Забери меня обратно в гостиную, чтобы я смогла заняться любовью со своим шмекси женихом.
Гэвин, со своей неприлично роскошной улыбкой, не придал значения её словам, неся вверх по лестнице.
– Думаешь, я стану заниматься с тобой любовью на голом полу?
Целуя его шею, она чувствовала, как дразнящий аромат его мускусного одеколона щекотал нос. Эмили уже не волновалась о месте. Она нуждалась в нем.
– Мы занимались сексом в примерочной бутика «Neiman Marcus», – она потянулась к нему, прикусив его губу. – Мы занимались сексом на пляже Хэмптонса, – проведя руками вниз по его широким плечам, она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. – Мы занимались сексом даже в подсобке моей школы. И вдруг тебя беспокоит голый пол? С каких пор ты стал избирательным в том, где меня поглотить?
В глазах Гэвина появился дьявольский блеск, когда в голове промелькнула каждая упомянутая Эмили схватка. Она была права, но сегодня всё иначе. У него другие планы на то, как поглотить её. Игнорируя её слова, он продолжил её нести туда, что станет их хозяйской спальней.
У Эмили перехватило дыхание при виде роскошной кровати под балдахином. Огромного размера, глубокого коричнево-красного цвета, покрытый белой, драпированной сеткой, единственный предмет мебели придал комнате неземное и романтичное ощущение. Гэвин осторожно поставил её на ноги, прижимая спиной к своей груди. Убрав с шеи её вьющиеся волосы, наклонился к ушку и медленно расстегнул платье.
– Планирую насладиться каждый дюймом твоего тела на постели, – прошептал он, спуская с плеча единственную лямку. – Вам это подходит, мисс Купер?
Эмили не могла думать, дышать или пошевелиться, когда платье коснулось холодного, деревянного пола, оставив её разгоряченное тело практически обнаженным, в одном только корсете-бюстье и подвязках.
– Да, – выдохнула Эмили, чувствую, как руки Гэвина блуждают по её груди. За секунды он расстегнул корсет, освобождая из заключения её грудь. Шелковое белье присоединилось к сброшенному платью. Ощущения от его прикосновений были более чем восхитительными, едва Гэвин накрыл ладонями её грудь, слегка сжимая её. Жадным ртом водил вверх и вниз по шее Эмили. Она откинула голову назад, прислоняясь к сильному плечу, и тихо застонала.
Потянувшись назад, начала расстегивать его ремень, руки лихорадочно боролись с кожей. Боже милостивый, ей никак не удавалось справиться с ним достаточно быстро. Одной рукой лелея её грудь, другой Гэвин скользнул в её трусики, мягкими круговыми движениями пальцев массируя клитор. Наслаждаясь страстью и нуждаясь держаться хоть за что-то, руки Эмили перестали бороться с ремнём. Она провела ими вверх по его шее и зарылась пальчиками в его волосах, её частое затрудненное дыхание эхом разносилось по скудно обставленной комнате, пока Гэвин до потери пульса трахал её пальцами.