Пульсация. Книга 1. Марк

Владон Евгения

– Двадцать один так двадцать один. – мужчина одарил её снисходительным согласием, подмигнув сразу двумя глазами, жестом, близким к циничному заговору. – Хотя в таком возрасте пора уже иметь хоть какое-то поверхностное представление о главных принципах работы местной кинокухни. Если ты, конечно, не сидела сиднем после окончания старшей школы два года в родном городке в ожидании принца на белом Мустанге. За такое время даже школьница успеет проникнуться основами основ закулисной жизни.

– Ты это о чём? О карьере через постель?

– А ты что, записалась в ряды отчаянных активисток, проталкивающих новомодный флэшмоб под названием Time's up*? – серебряная платина бесчувственных глаз опять передёрнулась полумутной дымкой кобелиной поволоки. – Я, конечно, могу сделать испуганный вид, поднять лапки кверху и красиво испариться в неизвестном направлении. Только едва ли твои наивные представления

об истинно реальном положении вещей хоть что-нибудь изменят. Всё, что мы видим в мире – это такая же показательная картинка для публики и наивного обывателя, как любой игровой фильм на киноэкране. За столь короткое время перекроить его железобетонный каркас не то что невозможно, этого банально никто не станет делать. Ломать привычные устои нашей жизни ради кучки неудовлетворённых феминисток? Я вас умоляю. Да ты сама не продержишься в навязанном данным движением монашеском образе и полугода. Природа возьмёт своё, а пропаганда секса – ещё больше её усилит. А постель как была, так и останется даже в далёком будущем главным символом Западной киноиндустрии. Рано или поздно ты это поймёшь, поскольку ради какой-то никому неизвестной актрисульки никто не станет мараться ни с расследованием, ни с судебными издержками. И ты это сделаешь сама, добровольно, без какого-либо принуждения со стороны, потому что всегда найдётся кто-то более проворный и смекалистый, кому будет откровенно посрать на давно канувшие в небытие моральные устои современного общества. Может и не сейчас, но потом-то ты дашь, вернее, сама предложишь и ляжешь, и, само собой, подмахнёшь, когда до тебя дойдёт, какова же истинная цена хорошей стартовой роли. Но и в этом случае придётся либо дальше давать себя трахать, чтобы удержать свой звёздный киностатус на достигнутой позиции, либо искать покровителя, который, опять же будет тебя трахать и делиться тобой со своими влиятельными дружками. Ну, а если повезёт и тебе-таки удастся добраться до вершины выбранного тобою Олимпа, тогда уже ты можешь начинать трахать всех сама, как заслуженная королева бала, плетя интриги, манипулируя и продвигая в жизнь исключительно личные интересы. Так что, хочешь ты того или нет, но тебе по любому придётся трахаться куда чаще ЗА экраном, а не НА экране. Я уже молчу о прочих издержках выбранной тобой профессии – об обязательных посещениях богемных тусовок и нескончаемых рекламных компаний.

Наконец-то он замолчал, «игриво» прикусив нижнюю губу и состроив мину циничного хохмача.

Всё-таки его слова достигли нужной цели в поставленной им задаче, ударив со всей силы по сознанию и нервам обжигающей волной бесконтрольного волнения вскипевшей в жилах кровью.

А в том, что он перегибал палку в обсуждаемой им теме, явно подначивая над своей малоопытной собеседницей, Элл нисколько не сомневалась. Но вот только зачем и на кой? Запугать или, наоборот, довести до реверсии – вызывать на более откровенный, чем уже есть, разговор? К тому же, ко всему прочему, фраза за фразой, мужчина преображался прямо на глазах, превращаясь в того самого Марка Гордона, чей незабываемый образ успел пропечататься в памяти девушки яркими картинками и волнительным восприятием пережитого в офисе Ковальски безумия. Будоражащий воображение и чувства типаж безбашенного маргинала и очень плохого мальчика.

Любая друга (скорее даже недалёкая) на её месте дурочка с маломальским арсеналом моральных качеств и принципов уже давно бы подвела в этом разговоре финальную черту. Чего не скажешь теперь об Элли, упрямо стоявшую на занятой до этого позиции и ни в какую не желавшую оттуда сходить.

Да, то ли случайность, то ли провидение столкнуло их вместе лицом к лицу уже во второй раз за прошедшую неделю. Но, кто сказал, что это коварные происки судьбы, а не банальное совпадение? Она же прекрасно видела, что это за человек и более близкое с ним знакомство не сулило ничего хорошего ни в ближайшем, ни в самом дальнем будущем. Тогда почему она не уходит, предпочитая и дальше украдкой любоваться этим жгучим красавчиком, подставляя собственное тело с рассудком сыплющимся ударам из противоречивых чувств и извращённых желаний? Словно испытывала некое мазохистское удовольствие в этом воистину сумасшедшем аттракционе – прыгая раз за разом из кипящего масла в ледяной прорубь с головой.

– Хочешь сказать, что харассмент** – это всего лишь пустое слово в уголовном кодексе и здесь его в принципе не существует? – ничего умнее в ответ она конечно же сказать не смогла.

Циничный смешок Гордона прозвучал куда красноречивей любого другого словесного опровержения.

– Ты действительно такое не в меру наивное создание, каким пытаешься тут передо мной выглядеть, или просто им прикидываешься? Солнце красное, оглянись!

Ты что, не видела сколько здесь набилось более потенциальных чем ты сама конкурентов?

Мужчина развёл руками, словно пытался данным жестом охватить всё окружающее их пространство – тот самый закулисный киномир, чьи жестокие и вполне себе аморальные законы никого не щадили и не обходили стороной. Так что, да, Элл не сумела устоять, чтобы неосознанно поддаться его искусным манипуляциям, проследив за движением его расслабленных ладоней с… идеальной ухоженными длинными пальцами. Даже нервно сглотнула пересохшую за пару мгновений слюну.

– Да к тебе здесь никто и приставать не будет, при таком зашкаливающем изобилии. Можешь хоть до посинения ждать тех самых выразительных взглядов, якобы завуалированных намёков или прямого текста, какую позу тебе лучше всего принять. Это же самый крупный в мире рынок с законной работорговлей. При чём рабы идут предлагать себя сами, кто на что горазд и с обязательным учётом определённых талантов. Да ты наоборот должна радоваться, если кто-то из ведущих кинобоссов вдруг положит на тебя свой пресыщенный глаз. Ты хоть способна себе представить реальное количество смазливых мальчиков и более ярких, чем ты старлеток, кто готов засветиться в сцене с Джорджем Клуни всего лишь за хороший отсос какому-нибудь исполнительному продюсеру вроде того же Вайнштейна? Тебе напомнить с кем не безызвестная Дженнифер Лоуренс успела сойтись и разойтись из тех же именитых режиссёров за всю свою стремительно взлетевшую карьеру? Этой проверенной и давно зарекомендовавшей себя практике далеко не первый десяток лет, золотце. Была бы ты хоть чуточку посообразительней и без радужных иллюзий к этому миру, уже давно снималась в каком-нибудь аналоге «Игры престолов» или в «Мстителях». Или ты разработала беспроигрышную стратегию по взятию кино-Олимпа, поставив всё, что у тебя есть на врождённый талант актрисы от самого Бога? Что ж, тогда удачи тебе, золотце. Поскольку для данной задачи тебе понадобиться неисчерпаемое море нечеловеческого терпения, плюс столько же времени, которого с каждым пройденным годом будет оставаться у тебя всё меньше и меньше. Но ты, я смотрю, всё равно никуда не торопишься. Так что…

Сукин сын! ГРЁБАНЫЙ СУКИН СЫН! (если кому и удавалось со столь изысканным словесным садизмом выворачивать наизнанку иллюзорный мирок Эльвиры Бабич, то Марк Гордон определённо занимал среди этих беспощадных кайфоломов одно из лидирующих мест).

Почему она не воспользовалась этим моментом, чтобы наконец-то развернуться и уйти восвояси с гордо поднятой головой, «громко хлопнув на прощанье дверью»?

Но проблема в том и заключалась. Ей не хотелось никуда уходить. Да и что бы она этим доказала? Собственную беспомощность и стопроцентную правоту Гордона?

Не могла она уйти, потому что ей стало тогда от слов мужчины слишком хреново, будто кто-то взял и со всей щедростью нагадил ей прямо в душу.

– А если и не тороплюсь, что с того? По крайней мере, у меня есть время попрактиковаться в сценическом искусстве.

– Охренеть! Только не говори, что ты ходишь на курсы актёрского мастерства. – Марк изобразил «искренний» испуг, прижав ладонь к груди в том месте, где у него «остановилось» сердце. – Ни дать, ни взять, полный джентельменский набор начинающего актёра. – не забыв приложить контрольным «выстрелом» – отрывистым смехом над собственной шуткой.

Вот так вот, всего одним ненавязчивым действом (вернее, парочкой грубых фраз) ему удалось втоптать детскую мечту Эльвиры в смердящую кучу навоза. Просто взял и прямо с ходу унизил, без особого напряга и хоть какого-нибудь ничтожнейшего намёка на сострадание, показав без излишних прикрас насколько жалкими и нелепыми выглядели все стремления девушки достичь невозможного.

А вот теперь ей действительно уже пора уходить, иначе, ещё парочка подобных фраз, и она банально разревётся.

– Что ж… было интересно с тобой поболтать на досуге, но… по правде говоря, мне уже нечего тут делать, как минимум… с десять последних минут. – девушка демонстративно посмотрела на ручные часы, намереваясь данным жестом поставить последнюю точку в их очередной случайной встрече.

Да, это надо было сделать и прямо сейчас, пока у неё ещё хватало сил держать лицо с чувством собственного достоинства. Пока мысль о том, что она вот-вот распрощается с этим треклятым красавчиком навеки вечные не деформируется в беспросветную тоску и убийственную правду жизни. Нужно воспользоваться именно этим моментом, доведённым стараниями Гордона состоянием острой антипатии, граничащей с рвотными спазмами. Она больше не хочет вспоминать о нём в своих девчачьих грёзах, поэтому обязана избавиться прямо сейчас от всех оставшихся фрагментов о его романтизированном образе и безумной тяги мечтать об этом ублюдке.