Пульсирующие красные шары. Часть 1. «ДО»
Шрифт:
Мы с Тимбой всегда были вместе. Всегда, с того самого времени, которого даже сами не помнили. В раннем детстве я вообще считала его ещё одним своим братиком, и приходила в ярость, если кто-то осмеливался сказать, что Тимба мне не родной. И вдруг всё изменилось.
В какой-то момент мы поняли, что нравимся, друг другу не просто, как друзья, а как парень и девушка… да, и такое бывает. Тогда ещё мы плохо осознавали, что происходит, просто чувствовали, что меняемся и никогда не станем прежними. Мы были слишком юны, слишком беззащитны перед силой, надвигавшейся на нас стремительно и неизбежно, как тайфун. Эта сила пробуждала доселе неведомые
******
Я почувствовала спиной холодок из открывшейся двери и услышала смущенное покашливание. Мы отстранились друг от друга ровно за секунду до того, как в помещение вошли остальные ребята, но Зуев явно успел увидеть что-то, ему не полагающееся, это хорошо было заметно по его довольной ухмыляющейся роже. Впрочем, меня не особо волновало мнение Зуева насчет моей личной жизни, гораздо важнее был вердикт. По животрепещущему вопросу, ну вы поняли.
– В общем, Арина, – Роман не стал меня долго терзать на этот раз. – Начинай танцевать. То есть, петь. Мы с парнями посовещались, и решили – мы тебя берём. Правда, с одним условием.
Глядите, он ещё и условия мне ставит. Не успев обрадоваться, я чуть не скрипнула зубами с досады. До фига себе, конечно, позволяет этот чувак, но он был старше и он был негласно назначенным руководителем "Амадеуса", как ни крути.
– Какое условие? – спросила я и сунула руки в карманы. Лицо моё горело, то ли от радости, то ли от злости, то ли оттого, что я сейчас только что чуть не поцеловала Тимбу, и мою голову целиком и полностью занимали мысли об этом. Честное слово, в тот момент я была готова развернуться и уйти, хотя не далее, чем сегодня утром стать частью бэнда было едва не единственной целью моей жизни. Вот как все скоротечно.
– Чистая формальность! – Зуев возник передо мной (для его роста и веса двигался он на удивление легко и практически бесшумно), перегородив выход. Будто прочитал мои мысли, гад. – Формальность, но тем не менее. Слишком тяжело ломать традиционно сложившийся вековой уклад… ну, насчет векового я, конечно, загнул, но всё же прошу войти в наше положение. У нас ведь даже устав есть. Я тебе дам потом почитать.
У меня голова пошла кругом. Какой устав? Какое положение? Что он несёт вообще?
– Ром, – сказала я. – Ты перекурил, по-моему. О чём речь, я не догоняю. Может кто-нибудь по-русски объяснить, что здесь происходит?
Я посмотрела на Макса Одинцова. Вроде он выглядел адекватней остальной компании.
– Арин, всё просто, – сказал Макс. – Мы не против, если ты будешь петь. Но по уставу взять девочку в группу мы не можем, поэтому формально солистом будет он, – Макс кивнул на Тимбу.
Тимба уставился на него. "Ну вот, опять началось", – без труда читалось на его лице. Знаете, я всегда обожала его способность мимикой что угодно изобразить без слов.
– Если ты согласен, конечно, – добавил Макс. – Мы никого ни к чему не принуждаем.
– Именно! – подтвердил Зуев (куда же без него).
– Дебилизм, – буркнул Тимба.
Я тоже так считала. А ещё я думала о том, как он вкусно пахнет, и о том, что мы наверняка поцелуемся сегодня позже, когда пойдём домой. Нам ведь в один подъезд. Эта мысль и волновала, и вызывала приток адреналина в кровь.
И никакие Зуевы нам больше не помешают.
– Дебилизм – не дебилизм, –
– Точно, – поддакнул Роман. – На бумаге. Увековечишь своё имя, так сказать, эмм… в анналах, для следующих поколений амадеусовцев.
И все посмотрели на него с уважением. Ну да, хорошо сказал. Даже я оценила.
– Ромк, да ты философ прям. Этот, как его… Диоген, – выразил общее восхищение Макс Ломов.
Позже я узнала, что в группе его называли Младший Макс, или просто ЭмЭм.
– Диоген жил в бочке, – с сомнением отозвался Зуев. – Не уверен, что мне это подходит, мелкий. Вообще-то я собирался жениться и брать ипотеку. И, кстати, моя будущая жена уже звонила и спрашивала, во сколько сегодня я соизволю притащить к ней свою задницу, поэтому, друзья, предлагаю ускориться с решением некоторых организационных моментов. Миронов, хватит ломаться, соглашайся, давай. Выручай свою даму сердца. Хотя на самом деле, открою тайну, мне без разницы, кто это будет, лишь бы парень. Вы же поняли мою мысль, да, ребятки? Нам в группу нужен мальчик, чтобы вписать его имя в дополнение к уставу, и только. Так-то я не знаю, Арин, может Саня согласится? Он же учился в нашей школе.
Я слушала весь этот словесный поток и неохотно выползала из страны своих грёз, где мы с Тимбой целовались под луной, по-настоящему, как взрослые, а не как в третьем классе на террасе у Тимбиной бабушки. Зуев, кажется, решил сегодня меня добить.
– Саня? Мой Саня? Ты чё, Зуев, ты в своём уме, вообще? Тебе сказать, куда он нас всех здесь пошлёт?
Рома хмыкнул.
– Догадываюсь. Поэтому и не предложил его кандидатуру сразу, заметь. Однако ребята, надо что-то решать, и чем быстрее, тем лучше.
– Тимба, ну… – я умоляюще развела руками. Бесполезно было с ними спорить, это очевидно, да и есть уже хотелось. – Спасай. Кто, если не ты?
Тимба посмотрел на меня взглядом, преисполненным вселенской скорби, и вздохнул. На самом деле мой друг начал заниматься музыкой гораздо раньше, чем кто-либо из прочих, здесь собравшись, но у него была классическая глоссофобия (ещё одно из его любимых заумных словечек). И потому в свои неполные шестнадцать, он играл на рояле, как бог, но при этом даже на отчетных концертах в музыкалке, сидя за инструментом в профиль к залу, умудрялся словить паническую атаку, чего уж говорить о том, чтобы общаться с публикой "глаза в глаза". Всё это я прекрасно знала и, разумеется, ни за что не подвергла бы дорогого и любимого Тимбу такому стрессу. О чем он в свою очередь тоже прекрасно знал, так что беспокоиться было не о чем. Ведь знал, да, Тимба?
Тимба снова вздохнул, будто прочитал мои мысли. И знаете, я не сомневалась, что зачастую именно так оно и было.
– Ну ладно, – сказал он и растерянно огляделся по сторонам. – Раз другого выхода действительно нет…
Я, уже не стесняясь парней, кинулась к нему на шею.
– Тимба! Ты самый лучший в мир друг! Я тебя обожаю!
Тимба смущенно улыбался, но, конечно, ему было приятно. Да что там – он чуть не мурчал от удовольствия. Ломов и Дэн кидали завистливые взгляды, наверняка недоумевая, за какие заслуги этому хлюпику привалило столько счастья.