Пуля для невесты. На карусели чувств
Шрифт:
Я уже видела, как на его коже проступило красное пятно — последствие моего «завершающего аккорда». Правда, уверена, что память о нем не продлится долго для того, чтобы ученый, как следует, усвоил урок.
«Вот козел!» — сейчас я была совершенно солидарна с высказыванием Ады о настоящей сущности Иллариона.
Вместо рогов, что опять исчезли, и копыт ему надо повесить табличку с предупреждающей надписью на шею.
— Что именно?
— Мои феромоны.
— Эти адские штучки сатира? — я вновь устроилась поудобнее
— Чушь говоришь? — прищурился он.
В его взгляде был заметен интерес. Только не мужской, а… чисто научный. Наверняка, именно так смотрят на лабораторную крысу, что вдруг показала результаты вопреки всем созданным условиям.
Я постаралась скрыть дрожь в теле. Отголоски странного, сковывающего кокона все еще холодили спину. Хотелось передернуть плечами, сбрасывая остатки наваждения, и… хорошенько вымыться.
— Именно! — упрямо вздернула подбородок.
— Хорошо, — скупо проронил Илларион.
Кивнув собственным мыслям, он вернулся к столу. Вот так просто, словно не пытался меня тискать всего пару минут назад!
— И что же здесь хорошего? — ошеломленная его наглостью мне оставалось хватать воздух.
— Ты первая, кто смог воспротивиться моему дару. И я считаю, что это довольно хороший знак, — скучающим тоном ответил мужчина. На смену жадному, голодному монстру вернулся ученый. — Меньше всего мне хотелось бы увидеть в постели друга очередную меркантильную суку.
— Так это что была проверка? — задохнулась я. — Да как ты…
— Посмел? — закончил Илларион за меня. — Запросто. Кто-то должен был щелкнуть тебя по носу. Ты ведь не хочешь, чтобы я лез в твою личную жизнь?
Я поджала губы в негодовании.
— Отвечай.
— Не хочу!
— Значит, и ты не лезь в мою.
И на это я вновь не нашлась, что ответить.
Илларион переставил несколько баночек, встряхнул содержимое трех пробирок с прозрачной жидкостью внутри, заглянул в блокнот, сверился с часами. Мужчина вновь стал выглядеть сосредоточенным до жути, будто из него за секунду выкачали все эмоции, чувства, желания, оставив лишь холодную рациональность. Правда, в том, что подобная броня с легкостью могла оказаться очередной маской, я почти не сомневалась. Хорошо уяснила: в этом доме не все такое «простое», как может сперва показаться.
Настороженно следя за размеренными действиями мужчины, я мысленно невольно возвращалась к моменту нашей «стычки», все больше отмечая детали неправильности случившегося. Через несколько минут я точно уверилась в версии, что Илларион специально задумал этот показательный урок, чтобы действительно «щелкнуть» меня по носу. Главным показателем этого оказалось то, что ни в его «ласках», ни во взгляде так и не проснулась искра чисто мужского интереса.
ГЛАВА 10
Илларион
Ученый, казалось, совсем позабыл о моем присутствии. Хотя, обдумывая наш первый серьезный конфликт, по внутренним ощущениям я молчала не больше двух-трех минут.
— Это было грубо, — прокаркала охрипшим голосом я.
Мужчина замер.
Я видела, что он отвлекся и перестал так пристально следить за колбой, но взгляд на меня не поднял.
— Черт, я знаю.
Это глухое признание что-то сделало со мной. Точно в груди оборвалась натянутая струна. Довольно болезненно. Наверное, именно так пытается плакать душа, когда ее захлестывает волна разочарования. Ведь я совершенно не ожидала подвоха от единственного человека, с которым поделилась всем… Почти всем.
— Ты что плачешь?
Я мазнула ладонью по щеке — мокрая.
— Нет, — украдкой утерла лицо.
Сразу вспомнилось, как мама всегда говорила: «Слезы — признак слабости. Использовать их нужно с умом и только в одном случае. Как тонкую манипуляцию настроением мужчины».
Манипулировать посредством слез я так и не научилась, выставлять собственную слабость напоказ было стыдно.
Я и раньше не могла с точностью до процента сказать, чего ожидать от Иллариона в тот или иной момент. После «проверки» на вшивость и вовсе боялась даже предполагать.
Сатир и непредсказуемость стали для меня равноценными синонимами.
Мужчина вполне мог не заострять внимания на слезах, мог поверить моему лживому ответу, с таким же успехом мог и… высмеять плаксивость. Последнее, наверняка, сделала бы моя идеальная мать…
Но Илларион повел себя так, как я менее всего ожидала.
— Я не должен был затевать никаких проверок, — признание звучало глухо и немного сипло, словно у него вдруг разболелось горло и каждое слово давалось с трудом. — На самом деле, я давно догадывался, что феромоны сатирской сущности на тебя не действуют. Будь это не так — уже проявились бы соответствующие реакции.
Я настолько была сбита с толку его словами, что дышала через раз.
Илларион же, казалось бы, даже не ждал какой-либо реакции в ответ. Просто продолжал говорить:
— Думаю, ты должна знать: я не всегда могу совладать со своей сущностью. Агрессия — не редкость в нашем мире и только приветствуется, как признак силы. Сдерживать нрав для нас — сложнее всего. Приняв решение попробовать жить в человеческом мире, мне пришлось научиться борьбе с природными инстинктами.
Мужчина рваным жестом взлохматил челку.
— Когда же ты включила режим «свахи»… все мои предохранители слетели к чертовой матери. Не представляешь, до какой крайней точки кипения ты меня выбесила, мартышка.