Пуля ставит точку
Шрифт:
Капровски добродушно кивнул, едва не потеряв равновесия. Стентон также поднялся, горой возвышаясь над худощавым лейтенантом. Оба взяли свои шляпы, кивнули третьему и вышли из кабинета, направляясь по узкому коридору, ведущему к полицейскому гаражу, расположенному в задней части здания.
Кленси обошел вокруг старого седана, постучал по шинам и забрался на водительское сиденье; Стентон осторожно согнулся, чтобы устроиться рядом. Затем он захлопнул дверь; их занесло на масляном бетонном полу грязного гаража, проехав по узкому проходу, ведущему на улицу, они влились в общий поток машин.
Стентон откинулся
— Этот Росси… — начал он.
— Рендал, — коротко поправил Кленси. — С этого момента и до следующего вторника он будет Рендалом. Поэтому лучше прямо сейчас начать называть его так. — Он глянул на высокого детектива, сидящего рядом с ним. — Так что ты хотел о нем сказать?
Стентон посмотрел на кончик своей сигареты.
— Я просто хотел сказать, — надеюсь, что он играет в джин рамми.
— Джин рамми?
— Да, — Стентон пожал плечами. — Как-никак нам придется проводить вместе по двенадцать часов. Надо же будет чем-то заняться.
Кленси был вынужден улыбнуться.
— А почему бы тебе не использовать это время для того, чтобы понаблюдать за ним. Ведь наша задача состоит именно в этом.
— Конечно, но я имел в виду…
— Послушай, — сказал Кленси, — я не имею ничего против, если ты проиграешь зарплату за неделю, но когда до этого дойдет, мне не хотелось бы, чтобы ты заложил свой пистолет. — Голос его неожиданно стал грустным. Хотя мне ненавистны делишки этого бандита, наша работа заключается в том, чтобы сохранить его в живых, и если он намерен расколоться и начать говорить, то весьма велики шансы, что тебе придется им воспользоваться.
— Проиграю? — Стентон был задет за живое. — Кто, я? В джин рамми? Послушайте, лейтенант!
— Это вполне возможно, — сказал Кленси, поворачивая руль автомобиля. Я встречал в своей жизни множество людей, но никогда не встречал плохого игрока в джин рамми. Все, кого мне приходилось когда-либо встречать, были чемпионами. — В его глазах мелькнула лукавая усмешка. — Единственное, о чем я хотел бы напомнить, так это что такие типы как Росси — я хотел сказать, Рендал — никогда не упустят случая сплутовать. Даже когда они играют на спички.
Стентон улыбнулся.
— Я чувствую, что вы никогда не играли в карты ни с кем из парней, что крутятся возле участка. Интересно, существует ли какой-нибудь способ, метод, прием или форма жульничества, которых бы я не знал.
— Я уверен в этом, — сказал Кленси и ухмыльнулся.
Они повернули за угол, выехали на Бродвей, пересекли дорогу фургону с хлебом, который был вынужден выехать на тротуар, и остановились перед комплексом обшарпанных зданий. Вдоль тротуара выстроились в ожидании мусорщиков коробки, наполненные всяким хламом. Кленси проехал мимо, прижался к бордюру, выключил зажигание и поставил машину на ручной тормоз. Он собрался выйти, но брови Стентона удивленно поползли вверх.
— Здесь? — с изумлением спросил он. — Мне казалось, вы говорили, что отель "Фарнуорт" где-то возле реки?
— Да, это так, — коротко сказал Кленси. — Просто мы немного пройдем пешком. И войдем через черный вход. Пошли.
Они пересекли боковую улицу и не спеша прошли в тени высоких зданий. Отель "Фарнуорт" оказался во следующем квартале; это был типичный для этой части города отель, стоявший практически
Полицейские без колебаний миновали вход в отель и направились к дальнему концу здания. Пройдя по узкому проходу, толкнули дверь в боковой стене и вошли внутрь.
— Ну, что же, это не" Риц-Карлтон", — сказал Стентон, оглядевшись вокруг, и нажал кнопку служебного лифта. — Но, с другой стороны, мне приходилось бывать и в местах, выглядевших куда хуже. Например в 52-м участке.
Кленси ничего не ответил. Раздался треск и грохот. Стентон дернул дверь и та открылась. Они вошли в тесный лифт и в невзрачной кабинке, набитой корзинами для белья, вениками и картонными коробками, поднялись вверх, сопровождаемые угрожающими стонов тросов; вместе с ними поднимался всепроникающий запах, напоминавший запах мужского туалета на центральном вокзале. Когда они благополучно выбрались из лифта, на четвертом этаже было пусто; закрыв дверь кабины, пошли по коридору, пол которого был застелен потертым ковром. Поворот — и они оказались перед дверью номера 456. Кленси постучал.
За дверью раздался нерешительный хриплый звук. Кто-то явно прочищал горло.
— Кто…кто там?
— Меня зовут Кленси…
Послышался звук снимаемой цепочки; дверь приоткрылась и появившийся в щели глаз начал внимательно их разглядывать. Затем дверь распахнулась, показавшийся в ней человек быстро осмотрел пустынный коридор и отступил в сторону, давая пройти двум детективам. Закрыв за ними дверь, немного повозился, устанавливая цепочку на место, и наконец управился с ней. Потом нервно повернулся лицом к вошедшим; его рука скользнула к бедру, помедлила и протянулась навстречу.
— Привет, лейтенант, мистер Чалмерс предупредил, что вы должны были прийти.
Кленси демонстративно проигнорировал протянутую руку и смерил стоящего перед ним человека холодным взглядом. Это был коренастый хорошо сложенный мужчина лет сорока с курчавыми черными волосами и высоким гладким лбом; тонкие, словно нарисованные карандашом, усики прикрывали верхнюю пухлую и чувственную губу. Большие влажные глаза смотрели на него из-под бровей, которые явно только недавно были подстрижены. На нем был кричащей расцветки дорогой халат, надетый поверх легких коричневых шелковых итальянских брюк и белой шелковой рубашки с открытым воротом. Это был совсем не тот вид, что на моментальном снимке в полицейском досье на Сентрал-стрит.
— Преимущества больших денег и хорошего ухода, — подумал Кленси.
Большие глаза сузились из-за такого пренебрежительного отношения, протянутая рука опустилась.
— Послушайте…
Кленси молча отвернулся, изучая комнату. Его глаза быстро оглядели двойные кровати со стандартными коричневыми покрывалами и комковатыми подушками, изношенный и запачканный ковер на полу, узкий стол и стул, не вызывающее желания сесть в него кресло в углу с явно сломанными пружинами, и обязательную для всех отелей висящую на стене акварель, изображающую вазу с увядшими цветами. Он отошел к окну, приподнял занавеску и посмотрел вниз.