Пуля уже в пути
Шрифт:
— Не бойся, насиловать тебя я не собираюсь, — усмехнулся я добродушно. — Есть дела поважнее. Только не вздумай орать, а то у меня нервишки слабые, могу и пальнуть ненароком.
Она послушно кивнула головой, судорожно сглотнув слюну.
— Теперь можешь сесть.
Но она скорее упала на расстеленное ложе, едва не ударившись затылком о стенку.
— Мне нужен ключ от двери вагона. — Я сел напротив, сдвинув в сторону маленькую стопку чистых простыней и полотенец. — И считай, на этом твои приключения закончились.
Дрожащим
— Вот и ладушки. — Я опустил отмычку в карман. — Видишь, как все просто и легко. А теперь устраивайся поудобнее на лежанке, мордашкой вниз. Руки за спину. Последний штрих, и я уберусь восвояси.
Она решительно замотала головой, протестуя против посягательств на ее честь. Из глаз посыпались бусинки слез, частые, как весенняя капель.
— Глупая, я же сказал тебе, что у меня совсем другие планы. — Пистолет для подтверждения моих слов уткнулся прямо в ее лоб, чуть ниже осветленной челки. — Не вынуждай меня применять силу.
Шмыгнув носом, она все же выполнила мое приказание. Я быстро и ловко, словно занимался этим ежедневно, скрутил из простыней два тугих жгута. Одним туго стянул ее руки, заведенные за спину, а вторым — щиколотки. Взяв полотенце, я опять повернулся к ней.
— А теперь открой рот, но кричать не стоит.
Проводница послушно разомкнула губы, обнажив ряд удивительно белых и ровных зубов. Такие я, пожалуй, видел только в рекламе. Запихав импровизированный кляп, я погладил ее по жестким от лака волосам, утешая:
— Вот и все, а ты боялась. Придется потерпеть, но, поверь, это ненадолго. — И, уже собравшись уходить, вновь повернулся к ней и произнес, извиняясь за причиненные неудобства: — Ты уж прости, красавица. Это не со зла. Просто жизнь заставила. А так я вообще-то белый и пушистый.
Решительно дернув в сторону дверцу, я вышел в коридор, провожаемый взглядом заплаканных женских глаз.
В коридоре ничего не изменилось. Стояла та же сонная тишина. Лишь поезд все мчался вперед, весело постукивая колесами.
Я прошествовал в противоположный конец вагона и, открыв дверь клозета, заглянул внутрь. Дима продолжал висеть, прицепленный наручниками к окну, слегка раскачиваясь в такт движения вагона. Я закурил и задумчиво посмотрел на него. Выпустив из ноздрей клубы дыма, решительно закрыл дверь сортира и запер его на ключ во избежание непредвиденных осложнений. Мало ли кому приспичит сюда среди ночи.
Передернув затвор пистолета, я дослал патрон в патронник и решительно направился в свое купе. Рывком открыв и тут же затворив дверь, зажег свет.
Андрей спал на спине, заложив одну руку за голову. Другая мирно покоилась на груди. А может быть, и не спал, притворяясь. В любом случае, как только загорелся свет, его ресницы дрогнули. Но в тот момент, когда глаза его распахнулись во всю ширь, обрадовавшись свету, «Макаров» уже зловеще уткнулся ему в висок.
Моя рука сразу же скользнула под его пиджак и наткнулась на «пушку», аналогичную той, что я позаимствовал у его напарника. Выдернув пистолет из кобуры, я заткнул его себе за пояс.
— С добрым утром, засранец. — Моя физиономия радостно оскалилась. — Как головушка? Не болит с похмелья? А мне вот скучно что-то стало, дай, думаю, разбужу. Пообщаемся малость.
Андрей обескураженно похлопал ресницами и поинтересовался, еще не потеряв надежду на подмогу:
— Где Дмитрий?
Голос его прозвучал хрипло и глухо, словно из подземелья.
— Он в туалете зависает, — честно ответил я. — И, похоже, он там надолго застрял. Так что можешь не рыпаться, помощи в ближайшем будущем не ожидается. А теперь быстренько засунь свои ручонки под собственный зад и отдыхай, радость, не шевелясь. Представь, что ты мумия. Только на вопросы не забывай отвечать.
Я отступил от мента на шаг, продолжая удерживать его голову на мушке. Андрей подсунул руки ладонями вверх под свою солидную корму и замер. Я, не сводя с него взгляда, легонько потряс левой рукой Оксанку за ногу.
— Подъем, девчонка! Проспишь все на свете.
Она недовольно завозилась и, повернувшись ко мне лицом, не открывая глаз, сонно пробурчала:
— Ну чего еще? Я спать хочу.
— Уже не, хочешь! — рявкнул я у нее над ухом. — Открывай глаза и собирайся. Мы с тобой ошиблись поездом.
Она удивленно распахнула очи, и тут же ее сердитый взгляд натолкнулся на пистолет, что я сжимал в руке. Ксюшка обескураженно открыла было рот, собираясь прояснить ситуацию, но я не дал ей такой возможности.
— Мигом натягивай свою шубейку, обувайся и уматывай отсюда.
— Куда? — В ее голосе послышалось удивление на грани истерики.
— В тамбур. И жди меня там. Можешь даже покурить, сегодня разрешаю. И ни с кем не разговаривать, даже если там вдруг сам президент появится и будет клянчить адресок на память. Понятно изъясняюсь?
— Понятно. — Она спрыгнула с полки и, вздохнув, принялась обуваться, ворча себе под нос. — Это когда нибудь закончится? Надоело хуже горькой редьки!
— Только не сегодня, — поспешил я ее успокоить. — Выметайся поживее, у нас тут дружеский фуршет наклевывается.
Оксанка подхватила с вешалки шубку и выскочила в коридор. Позади закрылась дверь. Мы с Андреем остались вдвоем. Он продолжал сверлить меня злобным взглядом, словно надеялся, что я от этого потеряю сознание.
— Не зыркай на меня, как волк на телку. Сами виноваты, работать не умеете, а беретесь.