Пушки острова Наварон. 10 баллов с острова Наварон
Шрифт:
Мэллори не ответил. Выронив из рук стакан, он крепко спал. Даже адский рев двигателей, развивших полные обороты, когда корабль оказался в спокойных водах Родосского пролива, не в силах был нарушить этот глубокий, как бездна, сон.
Глава третья. ПОНЕДЕЛЬНИК. 07.00-17.00
– Дружище, в какое положение вы меня ставите? – произнес офицер, похлопывая стеком с ручкой из слоновой кости по безукоризненно отутюженным брюкам, и ткнул носком начищенного ботинка в сторону допотопного двухмачтового каика, пришвартованного кормой к ещё более дряхлому деревянному причалу, на котором они стояли. – Готов со стыда сгореть. Клиентам нашей фирмы гарантирован самый лучший товар.
Мэллори
– Действительно, посудина видала виды, – согласился Мэллори. – И все же это именно то, что мне нужно, сэр.
– Не понимаю. Право, не понимаю. – Сердитым, но выверенным ударом стека майор сбил пролетавшую муху. – Чего я только не доставал для своих клиентов в эти последние восемь-девять месяцев: каики, моторки, яхты, рыбачьи лодки – все, что угодно. Но никто ещё не заказывал у меня самую ветхую, самую расшатанную посудину. Поверьте, не так-то это просто сделать, – лицо майора приняло страдальческое выражение, – парни знают, что такой хлам меня обычно не интересует.
– Какие парни? – поинтересовался Мэллори.
– А там, знаете, на островах, – Ратлидж показал куда-то на северо-запад.
– Но ведь те острова заняты немцами…
– Этот тоже. Но ведь надо же где-то иметь свою штаб-квартиру, – терпеливо объяснил Ратлидж. Вдруг лицо его просветлело. – Послушайте, дружище, есть у меня кое-что на примете. Каир настаивает, чтобы я подыскал вам посудину, на которую никто не стал бы обращать внимания. Что скажете относительно немецкого торпедного катера? В отличном состоянии. Побывал в руках только одного владельца, человека аккуратного. В Великобритании я получил бы за него десять тысяч. Через полтора суток будет у вас. Один мой приятель в Бодруме…
– Бодрум? – переспросил Мэллори. – Бодрум? Но… но это же в Турции, не так ли?
– В Турции? Действительно. Кажется, так оно и есть, – согласился Ратлидж. – Однако, сами понимаете, приятелю придется ждать, когда доставят товар, – добавил он, оправдываясь.
– Спасибо, не надо, – улыбнулся Мэллори. – Нам нужен именно этот каик. Да и ждать некогда.
– Ну, как знаете, – всплеснул руками Ратлидж. – Позову пару своих ребят, пусть погрузят вашу кладь.
– Мы лучше сами, сэр. Дело в том, что у нас особый груз…
– Хорошо, – согласился майор. – Меня зовут «Ратлидж – Никаких Вопросов». Скоро отплываете? Мэллори взглянул на часы.
– Через полчаса, сэр.
– Как насчет кофе и яичницы с ветчиной? Через десять минут будет готово.
– Большое спасибо, – улыбнулся Мэллори. – Это нам подходит. – С этими словами он повернулся и медленно пошел к концу причала, с наслаждением вдыхая пахнущий травами, ударяющий в голову воздух раннего осеннего утра. Солоноватый привкус моря, пьянящее приторное благоухание жимолости, более тонкий и резкий аромат мяты, сливаясь воедино, создавали некий одурманивающий букет, непонятный и незабываемый. По обеим сторонам бухты возвышались крутые склоны, покрытые сверкающей зеленью сосен, орешника и остролиста и уходившие к болотистым лугам. Оттуда напоенный ароматами ветерок приносил едва слышный мелодичный звон колокольцев – навевающий сладкую тоску отзвук безмятежного мира, оставившего острова Эгейского моря.
Машинально покачав головой, Мэллори ускорил шаг. Спутники его по-прежнему сидели там, где незадолго до рассвета высадил их торпедный катер. Миллер, естественно, растянулся на земле, закрывшись шляпой от низких золотистых лучей восходящего солнца.
– Извиняюсь за беспокойство и все такое прочее, но через полчаса отчаливаем. Завтрак через десять минут. Давайте грузить снаряжение. – Мэллори повернулся к Брауну. – Двигатель не осмотрите?
С
– Пожалуй, вы правы, сэр. Но если и движок в таком же состоянии, как это корыто… – Словно предчувствуя недоброе, он покачал головой и ловко спрыгнул на палубу судна.
Мэллори и Андреа последовали его примеру. Двое оставшихся на причале передавали им груз. Сначала они спрятали мешок со старой одеждой, потом продукты, примус и топливо, тяжелые альпинистские ботинки, крючья, молотки, альпенштоки, мотни веревок со стальным сердечником – все, что необходимо для подъема. Затем с большими предосторожностями погрузили рацию, взрывную машинку со старомодной ручкой. Вслед за тем оружие – два «шмайсера», два «брена», маузер и кольт. Потом последовал ящик с разношерстным, но нужным содержимым: карманные фонари, зеркала, два комплекта документов и, как ни странно, несколько бутылок вина – хок, мозоль, узо, ретсима. Наконец, с особыми предосторожностями в носовой трюм положили два деревянных ящика. Один – среднего размера, выкрашенный в зеленый цвет и обитый медью. Другой – маленький и черный. В зеленом хранилась взрывчатка: тол, аматол, несколько брусков динамита. Там же были упакованы гранаты и пироксилиновые запалы, прорезиненные шланги. В один угол поместили мешок с наждачной пылью, в другой – с толченым стеклом, а также залитую сургучом бутылку с калием. Последние три предмета взяли в расчете на то, что Дасти Миллеру представится возможность проявить свой редкий талант взрывника. В черном ящике хранились одни лишь детонаторы, электрические и ударные – с гремучей ртутью, столь чуткие, что срабатывают, стоит уронить на них птичье перо.
Едва убрали под палубу последний ящик, как из машинного люка показалась голова Кейси Брауна. Он медленно осмотрел грот-мачту, возвышавшуюся над ним, так же медленно перевел взгляд на фок-мачту. С бесстрастным выражением лица взглянул на Мэллори:
– Паруса у нас есть, сэр?
– Думаю, что есть. А в чем дело?
– Боюсь, что скоро они нам понадобятся, – с горечью ответил Браун. – Вы велели взглянуть на движок. Тут не машинный отсек, а склад металлолома. Причем самый ржавый, самый большой кусок металлолома соединен с гребным валом. Старый двухцилиндровый «кельвин», мой земляк. Изготовлен тридцать лет назад, – Браун огорченно покачал головой – так может сокрушаться лишь механик с берегов Клайда, увидев, во что превратили хороший движок. – Разваливается на части уже много лет, сэр. – Вся палуба отсека усеяна деталями и запчастями. Возле Гэллоугейта я видел свалки, которые, по сравнению с этим машинным отсеком, настоящие дворцы.
– По словам майора Ратлиджа, ещё вчера каик был на ходу, – кротко проговорил Мэллори. – Поднимайтесь на берег. Завтрак готов. Напомните мне, чтобы я захватил несколько тяжелых камней, хорошо?
– Камней?! – в ужасе посмотрел на него Миллер. – Тащить камни на эту посудину? Капитан с улыбкой кивнул.
– Да ведь это проклятое корыто и так течет, как решето! – возмутился Миллер. – Зачем тебе камни?
– Скоро поймешь.
Спустя три часа Миллер понял. Рассекая зеркальную поверхность моря, каик упорно двигался на север, держась менее чем в миле от турецкого побережья. Связав в тугой узел свою форму, капрал нехотя бросил её за борт. Под тяжестью булыжника узел тотчас пошел ко дну.
Опершись спиной о рулевую рубку, он мрачно разглядывал себя в зеркало. Если не считать лилового шарфа, обмотанного вокруг тощего живота и выгоревшего узорчатого жилета, он вырядился во все черное. Черные шнурованные штиблеты, черные шаровары, черные рубашка и куртка. Даже песочного цвета волосы были покрашены в черный цвет. Передернув плечами, Миллер отвернулся.
– Слава богу, что меня приятели не видят, – проворчал он, критически рассматривая остальных, одетых примерно так же. – Что ж, может, я не такое уж и пугало? Послушайте, командир, а к чему весь этот маскарад?