Пушкин в жизни: Систематический свод подлинных свидетельств современников

Вересаев Викентий Викентьевич

empty-line/>

Г-жа Пушкина была одной из самых красивых женщин Петербурга. Лицо, свежесть, молодость, талия – все за нее говорило и стоило поэта. Лицо было чрезвычайно красиво, но меня в нем, как кулаком, ударял всегда какой-то недостаток рисунка. В конце концов я понял, что, не в пример большинству человеческих лиц, глаза ее, очень красивые и очень большие, были размещены так близко друг от друга, что противоречили рисовальному правилу «один глаз должен быть отделен от другого на меру целого глаза».

Д-р С. Моравский. – Моск. Пушкинист, т. II, с. 258.

Смирдин, переместив свою книжную лавку от Синего моста на Невский проспект, пригласил всех русских литераторов, находящихся в Петербурге, праздновать свое новоселье, – на обед. В пространной зале, которой стены уставлены книгами, – это зала чтения, – накрыт был стол на восемьдесят гостей.

В начале шестого часа сели пировать. Обед был обильный и в отношении ко вкусу и опрятности довольно хороший. Это еще первый не только в Петербурге, но и в России по полному почти числу писателей пир и следовательно отменно любопытный; тут соединились в одной зале и обиженные, и обидчики, тут были даже ложные доносчики и лазутчики… Приехал В. А. Жуковский и присел подле Крылова. А. С. Пушкин сидел с другой стороны подле Крылова. Провозглашен тост: «Здравие государя-императора, сочинителя прекрасной книги Устав цензуры», сказанный Гречем, – и раздалось громкое и усердное ура! Через несколько времени: «Здравие И. А. Крылова!» Единодушно и единогласно громко приветствовали умного баснописца, по справедливости занимающего ныне первое место в нашей словесности. И. А. встал с рюмкою шампанского и хотел предложить здоровье Пушкина; я остановил его и шепнул ему довольно громко: «Здоровье В. А. Жуковского!» И за здоровье Жуковского усердно и добродушно было пито, потом уже здоровье Пушкина! Здоровье И. И. Дмитриева, Батюшкова, Гнедича и др. Я долгом почел удержать добродушного Ивана Андреевича от ошибки какого-то рассеяния и восстановить старшинство по литературным заслугам; ибо нет сомнений, что заслуги г. Жуковского, по сие время, выше заслуг г. Пушкина.

М. Е. Лобанов. Обед у Смирдина (19 февраля 1832 г.). – Пушкин и его совр-ки, вып. XXXI–XXXII, с. 113.

В феврале 1833 (1832) года книгопродавец А. Ф. Смирдин, перенеся свой книжный магазин от Синего моста в дом Петропавловской церкви, что на Невском, задумал пригласить к себе всех литераторов отпраздновать новоселье… Смирдинский праздник удался вполне: все были дружно-веселы. Пушкин был необыкновенно оживлен и щедро сыпал остротами, из которых одну в особенности я удержал в памяти. Семенов (цензор) за обедом сидел между Гречем и Булгариным, а Пушкин визави с ним; к концу обеда Пушкин, обратясь к Семенову, сказал довольно громко: «Ты, Семенов, сегодня точно Христос на Голгофе!»

Н. Н. Терпигорев. Заметка о Пушкине. – Рус. Стар., 1870, т. 1, с. 493.

Однажды в Петербурге, в день рождения А. О. Смирновой (6 марта), Пушкин, гуляя, зашел в магазин на Невском, купил альбом не особенно нарядный, но с большими листами, занес к себе домой и потом сам же принес его к Александре Осиповне с такими стихами:

В тревоге пестрой и бесплоднойБольшого света и двораЯ сохранила взгляд холодный,Простое сердце, ум свободныйИ правды пламень благородныйИ, как дитя, была добра;Смеялась над толпою вздорной,Судила здраво и светло,И шутки злости самой чернойПисала прямо набело.И. С. Аксаков. – Русь, 1882, № 37, с. 11.

В 1832 году Александр Сергеевич приходил всякой день почти ко мне также и в день рождения моего принес мне альбом и сказал: «Вы так хорошо рассказываете, что должны писать свои Записки», и на первом листе написал стихи: «В тревоге пестрой и бесплодной» и пр. Почерк у него был великолепный, чрезвычайно четкий и твердый.

А. О. Смирнова. Воспоминания. – Рус. Арх., 1872, т. II, с. 1882.

Однажды на вопрос Баратынского, не помешает ли он ей, если прочтет в ее присутствии Пушкину новые стихотворения, Наталья Николаевна ответила: «Читайте, пожалуйста; я не слушаю».

Л. Н. Павлищев со слов своей матери. Воспоминания, с. 57.

Вот уж подлинно труженик-то был А. С.! Бывало, как бы поздно домой ни вернулся, и сейчас писать. Сядет у себя в кабинетике за столик, а мне: «Иди, Никеша, спать». И до утра все сидит. Смерть любил по ночам писать. Станешь ему говорить, что, мол, вредно, а он: «Не твое дело». Встанешь ночью, заглянешь в кабинет, а он сидит, пишет,

и устами бормочет, а то так перо возьмет в руки и ходит, и опять бормочет. Утречком заснет, и тогда уж долго спит. Почти два года я у него выжил, поступил к нему в 31 году к холостому в Москве, при мне он и сватался к Гончаровой, при мне и женился… Лимонад очень любил. Бывало, как ночью писать, сейчас ему лимонад на ночь и ставишь. А вина много не любил. Пил так, т.е., средственно.

Н. А. Лейкин со слов Н. Федорова (камердинера Пушкина). – Молва, 1880, № 159.

Это было на другой год, кажется, после женитьбы Пушкина. Прасковья Александровна (Осипова) была в Петербурге и у меня остановилась: они вместе приезжали к ней с визитом в открытой колясочке, без человека. Пушкин казался очень весел, вошел быстро и подвел жену ко мне… Уходя, он побежал вперед и сел прежде ее в экипаж; она заметила шутя, что это он сделал от того, что он муж.

А. П. Керн. Воспоминания. – Пушкин и его совр-ки, вып. V, с. 150.

Александр Сергеевич Пушкин, рисован с натуры 1832 г., апреля 15. Ростом 2 арш. 5 в. с половиной [155] .

Г. Г. Чернецов. Надпись на подготовительном эскизе к его картине «Парад на Марсовом Поле», изображающем Пушкина и Жуковского. Соч. Пушкина, изд. Брокг.–Ефр., т. VI, с. 568.

Весною 1832 г. Пушкин перебрался на Фурштатскую ул., д. Алымова, где оставался всего пять месяцев, до октября 1832 г. Дом Алымова может быть назван одним из старейших домов Петербурга и находился на правой стороне Фурштатской улицы (идя от Литейного), между Друскеникским (в то время Кирочным) переулком и Воскресенским проспектом, ныне дом Сергеева, № 20. Через дом от квартиры Пушкина помещался полицейский дом Литейной части (см. рис. 5).

155

Рост А. С. Пушкина 167 см. – Ред.

П. Зет (П. Н. Столпянский). Квартиры А. С. Пушкина. – Новое Время, 1912, № 12889.

Рис. 5

Скоро у меня будут крестины на Фурштатской в доме Алымова, не забудьте этого адреса… Нет ничего более мудрого, как оставаться в своей деревне и поливать капусту. Старая истина, и я постоянно вспоминаю о ней среди существования очень светского и очень беспорядочного.

Пушкин – П. А. Осиповой, в сер. мая 1832 г., из Петербурга (фр.).

(19 мая 1832 г. у Пушкина родилась дочь, названная Марией.) Плакал при первых родах и говорил, что убежит от вторых.

П. В. Нащокин по записи П. И. Бартенева. – П. И. Бартенев. Рассказы о Пушкине, с. 62.

(25 июня 1832 г.) Встал поздно. Пришел Пушкин, долго просидел у меня. Добрый малый, но часто весьма.

(29 июня 1832 г.) К Вяземскому поздравить с именинами. Нашел у него Александра Пушкина… Пушкин очень хвалит Дюмона, а Вяземский позорит, из чего вышел самый жаркий спор. Оба они выходили из себя, горячились и кричали… Спор усиливался. Наконец, пришел человек объявить, что приехал Д. Н. Блудов (тогда министр внутр. дел)… Блудов сказал Пушкину, что о нем говорил государю и просил ему жалованья, которое давно назначено, а никто давать не хочет. Государь приказал переговорить с Нессельродом. Странный ответ: я желал бы, чтобы жалованье выдавалось от Бенкендорфа. «Почему же не от вас? Не все ли равно, из одного ящика или из другого?» – «Для того, чтобы избежать дурного примера». – «Помилуйте, – возразил Блудов, – ежели бы такой пример породил нам хоть нового Бахчисарайского Фонтана, то уж было бы счастливо…» Мы очень сему смеялись. Пушкин будет издавать газету под заглавием Вестник; будет давать самые скромные сведения из министерства внутренних дел. Пушкин, говоривший до сего разговора весьма свободно и непринужденно, после оного тотчас смешался и убежал.