Пушкин

Настоящая книга представляет собою второе издание биографии Пушкина, вышедшей в 1939 году в серии «Жизнь замечательных людей». Как и в первой публикации этой работы, жизнеописание великого поэта строится здесь в плане биографической хроники на основе политической летописи и литературной истории его времени.

Но в отличие от прежней редакции мы значительно расширили теперь изучение творчества Пушкина. Всем его крупнейшим произведениям уделены специальные главы. История жизни великого писателя рассматривается в непосредственной и неотрывной связи с его художественной деятельностью как живая основа его литературного наследия, заслужившего всемирное признание.

Жизнь поэта возвещает его искусство и раскрывает в личности художника истоки его поэзии. По верному наблюдению

Чернышевского причина энтузиазма, возбужденного южными поэмами, заключалась в том, что «Пушкин согревал их теплотою собственной жизни». Задача ученого, биографа, учителя — вскрыть эти источники тепла и света в великих пушкинских созданиях, неизменно озаряющих путь каждому новому поколению русских людей. Необходима дружная и непрерывная работа, чтоб раскрыть до конца эти истоки великого творчества — ту смену битв, которую вел поэт с угнетателями своего народа, и тот титанический труд, какой он осуществил во имя торжества свободы, разума и муз. Наша книга — посильная попытка принять участие в этой коллективной работе.

Сам Пушкин признавал главным материалом для биографии поэта его мысль и слово: именно так хотел он строить жизнеописание своего любимого друга Дельвига — на «изложении его мнений», на «разборе его стихов». Такому указанию самого поэта его будущим биографам мы и старались следовать в нашем труде.

Мы считали бы поставленную задачу относительно выполненной, если бы нам удалось хотя бы в некоторой доле выразить ту безграничную любовь, какую зажгла гармоническая личность благородного поэта в его могучем народе, вступившем в новую историческую эру. Только наша эпоха полностью осознала и выразила то исключительное значение гениального художника для его родины, которое отдаленно лишь ощущалось лучшими из его современников. «Пушкин был отголосок своего поколения, со всеми его недостатками и со всеми добродетелями, — писал декабрист Якушкин, — и вот, может быть, почему он был поэт истинно народный, каких не бывало прежде в России». Величайший выразитель исторических судеб и культуры своего народа в бессмертных образах искусства, искупивший трагической судьбой свой высокий жребий русского писателя, — таким выступает Пушкин из документов своего времени, таким он предстает перед взором нашей эпохи и таким стремится изобразить его и предлагаемая читателю биография.

Если с главных проездов современной Москвы, ведущих от почетной «Доски колхозов» к пятиконечному зданию театра Советской Армии, мы свернем в боковую сеть переулков, извивающихся вдоль Екатерининского парка, перед нами раскроется живописный участок одной старинной городской усадьбы.

В наши дни сюда уже решительно шагнул новый город. Здесь со звоном проходит трамвай, проносятся «Волги» и «Победы», высятся многоэтажные корпуса. И лишь местами уцелевшие густые сады за деревянными домиками напоминают о том, что перед нами особая, «допушкинская» Москва, еще не изученная ни исследователями поэта, ни историками великого города, но все же связанная с биографией Пушкина и представляющая поэтому несомненное историческое значение.

На месте этих оживленных улиц раскинулось при Петре Великом большое земельное владение, каких было немало в древнем Московском посаде. Оно тянулось от Божедомки к Самотеке по теперешней Делегатской улице с прилегающими к ней многочисленными переулками и спусками.

Это боярское урочище перешло в 1718 году по наследству от дальнего бобыля-родственника к Преображенскому лейб-гвардейцу Александру Петровичу Пушкину (прадеду поэта). В середине XVIII века этим обширным угодьем уже владел его сын, офицер гвардейской артиллерии Лев Александрович Пушкин, «человек пылкий и жестокий», как отозвался о нем его знаменитый внук.

Своим крутым и властным нравом этот елизаветинский капрал преемственно продолжал суровое племя своих исторических предков. В боковых линиях рода Пушкиных исстари выделялись стойкие и волевые деятели, нередко занимавшие видные государственные посты. Их родоначальник,

правнук легендарного Радши, древнерусский витязь Гаврило Олексич был сподвижником Александра Невского в его победе над шведами 15 июля 1240 года. Правнук этого участника Невской битвы носил имя Григория Пушки. Двое из его сыновей стали называться Пушкиными.

Героическое начало этой родословной предопределило всю ее позднейшую историю. На протяжении нескольких столетий представители рода Пушкиных неизменно проявляли смелость, энергию, творческую одаренность в различных областях русской жизни. Они отличались в Куликовской битве, в сражениях Ивана Грозного, участвовали в походах на крымцев, шведов и турок, обороняли Москву от польского королевича, заседали в Земском соборе 1642 года, служили воеводами в передовых полках, наместниками, послами. Их выдающимися дипломатическими дарованиями объясняется поручение им переговоров с такими историческими фигурами, как Стефан Баторий, Антоний Поссевин или Густав-Адольф. Среди русских государственных деятелей XVII века прославился знаменитый боярин Григорий Гаврилович Пушкин, блестяще разрешавший важнейшие международные вопросы в Швеции и Польше, где он полномочно представлял Москву. Ему в высокой степени было свойственно твердое умение отстаивать честь и достоинство своей страны. Именно он убедил польского короля Яна-Казимира сжечь на площади все порочащие Россию книги и «постановил с ним договор» о суровом наказании сочинителей антирусских памфлетов.

Но, несмотря на свои заслуги перед государством, потомки Григория Пушки не принадлежали к высшей феодальной знати. Не обладавшие титулами и не возводившие своей генеалогии к Рюрику, они стояли ближе к сословию служилых людей, чем к горделивым «наследникам варяга». В рядах боярства Московской Руси они оставались обычно в стороне от именитой знати, сохраняя в силу этого некоторую независимость. Во время опричнины Пушкины принадлежали к людям земским и были в опале у Грозного почти до конца его царствования. При Борисе Годунове они перешли на сторону недовольных, от имени которых обращался к московскому пароду Гаврила Григорьевич Пушкин. Через триста лет гениальный потомок этого воина и дипломата увековечит его имя в исторической трагедии и сравнит в своих письмах фигуру этого властного политика с образами проконсулов Национального конвента.

Но оппозиционный дух, свойственный членам этой семьи, подчас отбрасывал их в сторону от передовых движений времени. В эпоху петровских реформ Пушкины оказываются в русле обратного и гибельного течения — «хованщины». Они втягиваются в орбиту стрелецких и староверческих кругов, объединившихся для борьбы с нетерпимыми для них новшествами. Представитель передовой фамилии примыкает к реакционному заговору, направленному против попыток Петра цивилизовать современную ему Россию.

Но на этот раз споры с властью заканчиваются для представителей своенравного рода трагически. Сын видного и властного приверженца «последней Руси», то есть боярской старины, Матвея Пушкина, молодой стольник Федор был казнен 4 марта 1697 года вместе с двумя другими заговорщиками — стрелецким полковником Циклером и старовером окольничим Алексеем Соковниным. На полстолетия имя представителей «неукротимой» фамилии сходит с памятных страниц российской истории.

Эта смутная пора в родовой летописи Пушкина особенно волновала его воображение. В одном из своих интереснейших замыслов он намеревался показать стрелецкие бунты сквозь образы семейной хроники Пушкиных. Целый ряд неосуществленных планов свидетельствует, как настойчиво привлекала поэта-историка эта политическая трагедия XVII века, воплощенная позже двумя другими русскими гениями — Мусоргским и Суриковым.

Только в середине XVIII века имя Пушкиных снова приобретает политическую известность. Дед поэта прославился своим противодействием знаменитому дворцовому перевороту 1762 года. В день, когда Екатерине II принесли присягу гвардейские полки, сенат, синод, петербургский гарнизон, все население столицы и даже морские силы Кронштадта, командир бомбардирской роты Лев Пушкин пытался удержать преображенцев на стороне Петра III. Попытка оказалась неудачной. Через несколько дней свергнутый император, охрана которого была поручена знаменитому кулачному бойцу Алексею Орлову, скоропостижно скончался «от прежестокой колики», а гвардейский артиллерист Пушкин был признан государственным преступником и заключен в крепостной каземат.