Пушкиногорье
Шрифт:
У жителей столицы они пользовались большой славой. На Сенной площади Петербурга был даже особый торговый ряд, в котором продавали только псковских гусей.
Разводили гусей на Псковщине повсеместно, в том числе и в Святогорье. Были они в фаворе и у помещиков, и у простых крестьян, в особенности тех, кто жил вблизи рек Сороти, Великой, Луговки, Кучановки.
Гусь — птица неприхотливая, сама себе добывает корм. Летом огромные стада их покрывали берега словно белыми пуховыми коврами. Один из таких ковров всегда стлался на Сороти под горой, на которой стоял дом Пушкиных.
Гусей в Михайловском было много и при Пушкине, и при его сыне Григории Александровиче, который
Осенью гусей большими стадами отправляли пешим ходом на продажу в Псков и Питер. Гнали их мужики, хорошо знавшие это дело, вооруженные длинными хворостинами. А чтобы во время долгого пути птицы не сбивали себе ног, им заранее смазывали пятки густой смолой..
А когда приходила зима и реки одевались льдом, нередко можно было видеть картину, нарисованную с натуры Пушкиным в одной из деревенских глав «Евгения Онегина»;
На красных лапках гусь тяжелый, Задумав плыть по лону вод, Ступает бережно на лед, Скользит и падает.Во время Отечественной войны псковские гуси почти совсем пропали. Сейчас во многих хозяйствах области они возродились, но этого нельзя сказать о домашних гусях колхозников.
Теперь на михайловских и тригорских лугах уже давно не слышатся гусиные клики, не стелются пуховые ковры… Только думается мне, что придет время и возродится старинная традиция: держать каждому дому своих гусей на славной пушкинской речке…
Временами к птицам Михайловского приходит лихо. Оно бывает разное. Иной раз всю зиму настоящей зимы нет. Она проходит без морозов и снегов. Весна наступает рано, поэтому и птицы с юга прилетают рано. И вдруг весеннюю благодать рушат холода и снегопады. В поисках тепла скворцы лезут в скворечники, набиваются в них, как сельди в бочке, давят друг друга, и в конце концов многие оказываются задушенными. Ласточки слетаются большими группами к какому-нибудь гнезду, лепятся друг к другу, образуя огромные гроздья. Но это не спасает их от холода, они коченеют и гибнут. Бывает и наоборот — зима очень лютая, метровой толщины снег покрывает землю, тридцатиградусные морозы стоят подолгу. В рощах и парке часто слышится громкая пальба. Это «стреляют» старые деревья, в стволах которых образуются морозобойные глубокие трещины. Живущие в дуплах этих деревьев птицы в страхе покидают их и летят на усадьбу — поближе к людскому жилью, к птичьим кормушкам. Зимняя стужа для птицы — время трудного поиска корма.
На стенах моей избы две кормушки — одна у входных дверей, другая под окном столовой комнаты. А вот и мои постояльцы, их, почитай, сотни две будет! Это синицы, большие и малые, поползни, дятлы — пестрые и зеленые, сойки, воробьи… Порываются к столу и вороны, но я их отгоняю, очень уж вредная эта птица, зимой пожалеешь — весной не отгонишь… Утром, задолго до рассвета, мои подопечные начинают меня будить, барабаня носами и лапками в оконную раму. В их стуке мне ясно слышится: «Эй, хозяин, вставать пора, пора на стол накрывать!»
Когда бывает особенно холодно, я приоткрываю окна в сенях и в одной из теплых комнат, чтобы дать возможность закоченевшим пичугам залететь и обогреться. Мне всегда кажется, что в сердце птицы живет благодарность человеку за то, что он помог ей пережить суровое время.
Есть сегодня в михайловском саду особый вольер — маленькая лечебница. Она работает летом, когда здешнее птичье царство все в сборе. В ней мы содержим птиц, нуждающихся в людской помощи. Часто экскурсанты, в особенности дети, приносят сюда то аистенка, то цыпленка, то кукушонка, выпавшего из гнезда и подвернувшего лапку или крылышко. У меня есть знакомый фельдшер — отличной души человек. Не успею ему позвонить — как он тут как тут, и помощь птице обеспечена. Хлопот с больными пичугами много, бывает и много слез… Не всегда удается приучить птенца брать пищу с рук. Если удастся — будет жить, а нет — умрет. Радостно бывает глядеть, как выздоравливающий детеныш начинает взлетать, сперва на куст, потом на яблоню. Сидит и смотрит в ту сторону, где живут его родичи. А потом, когда вовсе окрепнет, он вдруг взлетит в небо и улетит к своей братии.
На дверях вольера вывеска, красиво нарисованная художником Р. Яхниным, на ней написано: «Хутеп и икту».
— Дяденька, — спрашивают меня дети, пришедшие на экскурсию в Михайловское, — можно посмотреть птичек?
— Можно, посмотрите, — отвечаю.
— А что тут написано? — указывают они на вывеску.
— А ты прочти, только читай не слева направо, а наоборот.
Господи, радости-то сколько, когда надпись прочитана!
Я давно приметил, что птицы своей кротостью и доверием к человеку часто напоминают нам, что в этом мире больше милосердия, чем зла.
В 1951 году в Михайловском рядом с основным домом восстанавливали флигелек, в котором некогда были кухня и людская. Оплели стены хмелем, поставили плетенек, скамейку, рядом с крыльцом устроили собачью будку для Жучки, и получился не домик, а загляденье — сказка. Внутрь домика принесли все, что свойственно ему иметь. Всякую деревенскую радость и рукоделие. Когда все было готово, уселись строители домика на скамеечку, чтобы сфотографироваться на память, и вдруг видят: влетела на крыльцо ласточка, покрутилась-покрутилась и стала лепить свой домик на низеньком косяке входной двери.
Каждого человека, приходящего в домик, ласточка встречала веселой, песней, в которой ясно слышалось: «Мир вам».
Не все сразу замечали птичку и ее гнездо. Стали замечать лишь тогда, когда появились птенцы. Они доверчиво глядели на людей любопытными своими черными бусинками.
Ласточка была очень чистоплотной. Никаких следов Она не оставляла, все убирала за собой и птенцами. Музейные уборщицы умилялись, видя такую ее чистоту и порядок.
Многие посетители, входившие в дом, не хотели верить, что гнездо и ласточка настоящие, думали, что это музейный макет, и пытались потрогать гнездо пальцем. Другие, сидевшие на скамейке, будто на часах, кричали на них: «Зачем вы трогаете гнездо, неужели не видите, что оно настоящее?» Какой-то заботливый дядя из Дома туристов однажды явился к домику, принес с собой фанерный щиток с тесемочками и подвесил его под гнездом — чтобы птицам было спокойней. Другой сделал объявление: «Граждане посетители музея, входите осторожнее. Здесь живет ласточка!»
С тех пор экскурсанты стали входить в людскую на цыпочках. Ласточкино гнездо стало одним из экспонатов деревенского Пушкинского музея.
Но вот пришло время, младое племя выросло, и, птицы покинули родное гнезда Сказка кончилась. Одни лишь ласточки радовались. Они весело летали по пушкинской усадьбе и пели свою короткую красивую песенку.
Здешние старики говорят, что у ласточки две песни: одна о том, что самое доброе на земле — мир, а другая — песня-скороговорка: «В нашем доме все сусеки хлебом позасыпаны…»