Пушкинские места России. От Москвы до Крыма

Васькин Александр Анатольевич

В театре Апраксина 7 февраля 1827 г. побывал Пушкин. Итальянская труппа в тот день давала «Сороку-воровку» Россини. Сам Апраксин оперы не видел – он был очень плох, дней за десять до этого ему было видение – некий старик явился к нему с известием о близкой смерти, наступившей уже 8 февраля: «Хозяин дома умер, – сообщал А. Булгаков, – а за стеною пели итальянцы оперу; это бы ничего, но театр был набит приятелями покойного, иные почитали себя обязанными делать печальную рожу».

Одним из тех, кто вместе с Пушкиным внимал раздававшимся со сцены ариям, случайно стал Филипп Филиппович Вигель,

завзятый театрал: «Тут в креслах встретил я… Пушкина… я чуть не вскрикнул от радости. После ссылки в псковской деревне Москва должна была раем показаться Пушкину, который с малолетства в ней не бывал и на неопределенное время в ней остался. Я узнал от него о месте его жительства и на другой же день поехал его отыскивать… Он весь еще исполнен был молодой живости и вновь попался на разгульную жизнь».

С Вигелем Пушкин познакомился в послелицейскую пору в Петербурге, оба были членами «Арзамаса», затем встречались в Кишеневе, Одессе и Крыму. Вигель был как Фигаро – то тут, то там, что позволило ему остаться в истории в качестве свидетеля интереснейших событий первой половины XIX в. и автора своих «Записок». Сергей Соболевский – безжалостный эпиграмматист – высмеял противоестественные наклонности Вигеля:

Ах, Филипп Филиппыч Вигель!Тяжела судьба твоя:По-немецки ты – Schweinwigel,А по-русски ты – свинья!Счастлив дом, а с ним и флигель,В коих, свинства не любя,Ах, Филипп Филиппыч Вигель,В шею выгнали тебя!В Петербурге, в Керчи, в Риге ль,Нет нигде тебе житья.Ах, Филипп Филиппыч Вигель,Тяжела судьба твоя!

В эпиграмме использован неологизм: выражение «свинья Вигель» созвучно немецкому слову Schweinigel, переводящемуся как похабник. 7 января 1834 г. после визита Вигеля Пушкин записал в своем дневнике: «Я люблю его разговор – он занимателен и делен, но всегда кончается толками о мужеложестве».

«Обедали вместе у Яра»

Дом Л. Шавана (улица Кузнецкий мост, № 9/10), переживший пожар 1812 г., в котором после перестройки более старого здания открылась гостиница с французским рестораном, о чем извещали «Московские ведомости»: «Имею честь сим известить почтеннейшую публику, что с 1 января 1826 года на Кузнецком мосту в доме купца Шавана (не купца, а чиновника Сената. – А.В.) откроется ресторация с обеденным и ужинным столом, всякими виноградными винами и ликерами при весьма умеренных ценах… При сей ресторации продаваться будут особые паштеты и разные пирожные. Московский купец Транкиль Ярд».

Москвичей пытались было приучить к официальному названию – «Ресторация с обеденным и ужинным столом Транкиль Ярд», но довольно скоро в народе стали просто говорить «У Яра», отбросив последнюю букву «д» от фамилии владельца, которому еще и подарили отчество – Петрович. Ресторация стремительно завоевала популярность у гурманов, составив конкуренцию знаменитым трактирам Охотного ряда.

Пушкин пришел отведать французскую кухню уже на четвертый день после возвращения в Москву, 12 сентября 1826 г., вместе с Дмитрием Веневитиновым. Судя по всему, обед поэту понравился, ибо Александр Сергеевич стал завсегдатаем заведения. Например, в феврале 1827 г. он извещал А.А. Муханова: «Заезжай к Яру, я там буду обедать, и оставь записку».

27 января 1831 г. здесь поминали Дельвига, Николай Языков писал брату на следующий день: «Вчера совершилась тризна по Дельвиге. Вяземский, Баратынский, Пушкин и я, многогрешный, обедали вместе у Яра, и дело обошлось без сильного пьянства». Видимо, пьянство здесь бывало и не раз, иначе Пушкин не отчитывал бы за него своего брата Льва, также зачастившего к Яру, из-за чего он даже с опозданием явился в свой полк, оставшись в городе Чугуеве: «Кабы ты не был болтун и не напивался бы с французскими актерами у Яра, вероятно, ты мог бы уж быть на Висле». В сентябре 1832 г. Пушкин также столовался на Кузнецком мосту: «Я вел себя прекрасно… уехал ужинать к Яру».

Долго ль мне в тоске голоднойПост невольный соблюдатьИ телятиной холоднойТрюфли Яра поминать?

А это уже из «Дорожных жалоб» – не раз, видимо, глотал слюну Александр Сергеевич, вспоминая за нехитрой трапезой (всухомятку!) в захолустном трактире французскую кухню у Яра. Какую уху здесь готовили – особую, на шампанском! А трюфели! Их умели подать, как следует, только в его любимом московском ресторане. В одной старинной книге дается рецепт приготовления трюфелей: «Лучшими считаются трюфели крупные. Подают оные вареными в вине с бульоном, пучком трав, корнями, луковицами, приправив солью и перцем. Прежде варения надобно их обмыть и вытереть щеткою, чтоб не осталось земли. По сварении таковым образом выбрать и подавать горячие в салфетке в числе антреме. Трюфели рубленые и ломтиками накрошенные составляют отменную приправу во всяких рагу. Свежие трюфели надобно очищать от наружной кожицы, употребляют их и сухими, но таковые не столько хороши. Впрок наливают их маслом Прованским». Считалось даже, что употребление трюфелей оказывало свое благотворное действие на некоторые аспекты личной жизни: «Труфель-гриб располагает к любовному жару: для чего молодыя девицы на больших обедах, у знатных персон бывающих, его кушать стыдятся», – писал один ботаник пушкинской эпохи.

Конец ознакомительного фрагмента.