Пусть небеса падут
Шрифт:
Я встаю, отряхиваю с себя пыль, хватаю куртку и засовываю руки в шерстяные рукава. Тяжелая ткань заставляет меня вспотеть, но я игнорирую дискомфорт и застегиваю ее на груди. Тогда я призываю все ближайшие ветры - а их в два раза больше, чем я обычно использую - скручиваю их вокруг себя в порыв ветра. Дополнительные порывы и приглушенные тона сумерек скрывают меня в небесах.
Летаю я уже почти инстинктивно, надеясь на дар моего отца. Я крадусь сквозь рассеянные облака, как будто на прогулке, а не во время гонки. Ветра поют свои рассеянные мелодии, какие-то обещают
Когда мои ноги касаются земли, я падаю. Но сейчас я на пике Сан-Горгонио, очень высоко и я чувствую, что свежий горный воздух возвращает меня к жизни. Быстрые, сильные порывы ветра скользят по моему лицу, охлаждая меня до глубины души, разделяя свою силу и энергию.
Я сворачиваюсь калачиком и закрываю глаза, сосредотачивая свое внимание на порывах, дабы очистить разум. Покой охватывает мое сознание. Это чем-то похоже на сон, но более глубокий отдых. Тот, который омывает каждую мою клеточку, оставляя чистый лист.
Не знаю, сколько времени прошло, но когда я открываю глаза, на небе сияют звёзды. Крошечные точки света, враждующего с тьмой. Они напоминают мне о чём-то возвышенном в моей, в основном, мрачной действительности. Всем этим вспышкам счастья и добра не уничтожить зло и тьму, даже, если я пожелаю, чтобы они покрыли собой небеса. Но звёзды всё ещё сияют.
Скоро я добавлю ещё одну звезду в моё созвездие в вышине. Я заставлю Вейна пройти через это любой ценой. Пусть ценой своей смерти, но я, наконец, исполню предназначение.
В этом, я обрету мир.
Но в любом случае я не могу перестать пытаться. Наш мир нуждаются в Вейне Вестоне чтобы получить четвертый элемент так же, как и я. Должен быть способ.
Если бы только его родители научили его чему-нибудь из его наследия. Одному крошечному слову.
Но они отказались. Отказались научить хоть кого-нибудь. Даже моего отца, когда тот попросил.
Я провела много ночей, прячась в тени, глядя, как спорят родители о том, что очень важно. Когда мама сердилась, ее гнев был бурей, обвинения порывами разрезали воздух. Она кричала, что Вестонсы не заслуживают нашей помощи, раз они не захотели поделиться своим языком. Мы могли бы использовать их силу, чтобы их же защитить. Защитить от Райдена. Спасти всех. Вернуться к нашим жизням, нашим домам, нашим ветрам - которые для нее более приятны, так как она принадлежала им.
Почему мы должны жертвовать собой для людей, которые никогда не сделают того же для нас?
Почему мы должны помогать ему, если они эгоистично отказываются поделиться своими знаниями и помочь нам?
Но мой отец обнимал ее, заслоняя собой от сильного ветра, который казался слишком яростным для ее умений. Когда она успокаивалась, он шептал, что Вестонсы имели право защищать собственное наследие, если так пожелали. Если они не доверяли ему такую ответственность, то это был их выбор.
Я пыталась согласиться с ним тогда, и большую часть времени я все еще это делаю.
Хотя иногда это тяжело.
Они не могли с уверенностью знать, что умрут за собственный язык, что их сын останется один, незащищенный без него.
Это не меняет того факта, что они унизили нас своим решением.
Если бы они научили моего отца Западному языку, он был бы еще жив.
Они бы они научили Вейна Западному языку, я бы не должна была жертвовать собой.
Но... если бы я не спасла Гэвина, ничего из произошедшего могло бы и не случиться.
Если.
Если.
Если.
Бесконечность возможностей. И ни одна ничего не значит.
Важно то, что здесь и сейчас.
Буреносцы идут.
Осталось семь дней.
Глава 25
Вейн
Я думал, что усну глубоким сном, стану мертвым для мира, после всего, что я пережил. Но ветер что-то сделал с моей головой.
Я был словно на пляже, как в детстве, когда после нескольких часов битвы с волнами, мое тело привыкло к ритму океана. Той ночью я чувствовал, как будто я все еще был в воде, что волны бьются вокруг меня.
Ветра вызывают тот же эффект, но это не совсем реально. Я плыву и проваливаюсь в мир света и теней. Фигуры сливаются. Звуки переплетаются друг с другом, и я едва могу различить их из-за рева ветра, когда я кружусь, и парю.
И, когда мое сознание столкнулось с порывом ветра, что-то откололось.
Отколотые кусочки картины вспыхивают в моей голове. Осколки реальности, которые не вписываются, не склеиваются, как монтаж в кино.
КРУПНЫЙ ПЛАН:
ИСКОРЕЖЕННЫЕ ДЕРЕВЬЯ. Они становятся узловатыми ветвями, когда вылетают в небо, затянутые ветром. Потом потоки переходят и вращают деревья, показывая зубчатые края, где толстая ветвь была отломлена. Острые осколки на сломе - ярко-красные. Как будто они окрашены. Или покрыты кровью.
СМЕНА:
РЯБЬ НА ГЛАДКОМ ОЗЕРЕ. Камни пускаются по поверхности, стирая отражение гор и пушистых белых облаков.
Это должна быть мирная сцена, но я не чувствую себя в безопасности. Множество камней врезается в воду, расплескивая ее, когда волны гнева накатывают на меня.
СМЕНА:
МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Длинные, темные волосы хлещут ей в лицо. Ее худые ноги и руки крутятся. Я смотрю искоса на шторм и понимаю, что она запутана в порывах. Ее крик звучит в моих ушах, когда ветры тянут ее выше и выше. Потом они позволяют ей уйти, бросают ее в смертельное падение на скалистую землю. Наши глаза встречаются, когда она падает...
Я резко просыпаюсь и сбрасываю с себя простынь, все еще дрожа. Пот склеил волосы на моем лбу.
Девушка в небе. Девушка собиралась умереть. Это была Одри.
Но я не помню этот момент, если только не...
Я сажусь, хватаясь за край кровати.
– Если только не вернулась память.
– Я говорю эти слова вслух, надеясь, что это сделает их правдивыми.
Одри сказала мне, что они ушли - навсегда. Но что-то было в ее глазах, когда она говорила это.
Страх.
Я хочу отогнать эту мысль, не допустить, чтобы она подкосила мою веру в Одри. Но она что-то скрывает от меня. Я уже понял это.