Пусть небеса падут
Шрифт:
Глава 39
Вейн
Я цепляюсь за Одри, боясь потерять свою руку на ней. Боясь потерять контроль над реальностью.
Но ее ритмичные дыхания на моей коже успокаивают меня, и шепот Восточного ветра наполняет мой разум, принуждая меня спать.
На секунду я теряю сознание, внезапная волна воспоминаний охватывает мой разум. Полное детство, нарезанное кубиками. Улыбки, объятия, смех, слезы. Лица, которые знаю. И которых не знаю. Места, которые я не могу опознать. Места, которые ощущаются как дом.
Я хочу разобраться во всем, частички моего прошлого соединяются, и я, наконец, чувствую все. Но это слишком, чтобы принять все за один раз. Мой мозг так сильно пульсирует, что я хочу вырвать его из черепа.
Затем шепот Одри прогоняет прочь хаос, и ее лицо заполняет мои сны впервые за эти дни. Ее темные волосы щекочут мое лицо, и ее печальные глаза смотрят на меня, пока губы произносят слова, вообще-то я их на этот раз понимаю. Приглушенные сожаления.
О чем она сожалеет?
Она не говорит. Просто повторяет “прости” снова, снова и снова. Так тихо, что чувствуется, что она не хочет, чтобы я это слышал. Но я слышу.
Я выдергиваю себя из сна.
– Попробуй расслабиться, - бубнит она.
– Возвращение твоих воспоминаний может быть ошеломляющим.
Я резко отодвигаюсь от нее.
– Ты знаешь об этом?
Она хмурится, и садится рядом со мной.
– Твои воспоминания раньше возвращались?
Дерьмо.
– У меня было несколько воспоминаний с момента прорыва, - бормочу я.
Она шипит что-то, звучит это как ругательство.
– Я должна была понимать, что такое может случиться. Южные ветры во время прорыва, возможно, протянули несколько путей через твое сознание.
Понятия не имею, что это значит. Хотя это может сказать мне кое о чем.
– Итак... ты знала, что воспоминания могут вернуться. Забавно, учитывая, что ты мне говорила, что это невозможно.
Она отворачивается, как будто нуждается в пространстве от моего обвинения.
Как я понимаю, да.
– Почему ты лжешь мне?
Ее пальцы трогают косу, скручивая выбившиеся пряди.
– Я думала, что я оберегаю тебя. У тебя было много тяжелых воспоминаний о прошлом. Я честно не понимала, зачем тебе они нужны снова.
Мой мозг прокручивает несколько фрагментов из моих снов. Я все еще не могу в них разобраться. Но есть одно, которое выделяется.
Моя мама... моя настоящая мама.
Я наконец-то могу вспомнить ее лицо.
Мне шесть, и мы в открытом поле, наши руки плотно сжаты, когда она вращает меня так быстро, что ноги открываются от земли, ввинчивая меня в ветер. Это ощущается как полет.
Кружимся и кружимся, пока нас обоих не начинает так тошнить, что мы падаем на траву в приступе хихиканья. Она обхватывает меня руками, и я утыкаюсь лицом в ее спутанные красновато-каштановые волосы, пока он целует мою щеку. Затем она приподнимает мой подбородок, и заставляет меня посмотреть в ее чистые голубые глаза. И говорит, что любит меня. Что она всегда будет со мной. Вне зависимости ни от чего.
Я никогда не чувствовал себя так безопасно и счастливо.
– Потому что есть и хорошие тоже, - напоминаю я Одри.
– Доказательство, что мои родители меня любили, и что я любил их. Ты знаешь, как сильно я волновался о том, что потерял семью, потому что я не любил их достаточно, чтобы запомнить? Каким виноватым себя чувствовал.
Моя злость выходит наружу, когда я ловлю то, как она вздрагивает при слове "виноватым".
Бинго.
– Так, мои воспоминания буду продолжать возвращаться?
– давлю я на нее.
– Я сняла барьер, фиксирующий их. Я точно не знаю, когда и как они вернутся, но они все вернуться.
– О некоторых из них я должен волноваться?
Она колеблется, прежде чем ответить.
– В твоем... прошлом было много боли.
– Я могу справиться с болью.
– Я надеюсь на это, - ее руки тянутся к пуговицам пальто, она несколько раз сглатывает.
– Есть кое-что, что ты должен знать. О том дне, когда умерли твои родители. О том, что случилось с ними.
Мой желудок сжимается, и в моем мозгу вспыхивает дерево, которые мне снилось несколько ночей назад. Покрытое кровью.
Одри имеет какое-то отношение к смерти моих родителей?
Будет иметь значение, если она имеет отношение?
Мое сердце стучит сверхурочно, когда ее губы раскрываются, готовые пролить свет на секрет, который она скрывала так долго.
Если это что-то, что я не могу простить?
Она закрывает глаза, и я задерживаю дыхание.
Все зависит от ее следующих слов... и я не уверен, что готов их услышать.
Глава 40
Одри
Это оно. Время, чтобы убрать слои лжи, которые я накидала на мой тайный стыд, и показать Вейну темную, голую правду.
Если только я смогу найти слова.
Я чувствую себя так, словно мой голос падает, проваливается в яму желудка и путается с горечью, заполняющей меня. Если я попытаюсь вытащить его снова, это превратит меня в раскрошенный, разбросанный хаос.
Я сосредотачиваюсь на утреннем солнце на моей коже. Бризы в воздухе.
Спокойно. Мне нужно сохранять спокойствие.
Все, что я должна сделать, это сказать: Это была моя вина.
Четыре простых слова, которые были итогом моей жизни за последние десять лет. Они мелькают перед глазами, делая мир пятнами. Или, может быть, это мои слезы.
Просто скажи это.
Может быть, он возненавидит меня.
Я заслуживаю этого. Но не знаю, смогу ли я это пережить.
Я могу быть храброй в обучении или в бою... но я трусиха. Я не могу сказать правду Вейну Вестону. Особенно Вейну Вестону.
Это абсурд. Я уже сделала свое признание, когда мне было семь лет.