Пусть умрут наши враги
Шрифт:
Но главное – отвага лешего привела в восторг трибуны!..
Будто что-то твердое уперлось в висок. Повернув голову, Зил поймал взгляд Мора. Это его отрезвило. Испытание еще не закончено. Да, до желанного берега можно доплюнуть, но расслабляться не стоит.
Леший медленно двинул по бревну. Шаг. Закрепиться, позволить подошвам ботинок надежно прилипнуть ко льду. Еще шаг…
Голова закружилась. Колено пронзила боль, будто по нему рубанули топором. И вырвали позвоночник, а вместо него сунули горящую обугленную палку.
Да что ж такое?! Почему вдруг?..
Еще шажок. В глаза
Леший сорвался с бревна, не добрав до цели каких-то пару мер.
Вода встретила его холодом и тьмой.
Глава 2
Незваные гости
Скальный дракон – или просто скальник – кровожадно разевал пасть на того, кто сидел в роскошном кресле и силился согреться, кутаясь в толстое одеяло. Клыки у скальника – камни грызть, рогами кого угодно пронзит насквозь. Костяные пластины вдоль морды туго обтянуты матово-черной кожей, от которой рикошетят не только стрелы, но и пули. И все же его голова – в глазах навек застыла свирепая жестокость – стала трофеем того, кто нещадно мерз у камина.
Генерал Барес вот этими руками скальника. Вот этими!.. Разве что тогда они не тряслись старческой дрожью, от которой избавит только смерть, и шерсть была куда гуще, без седины…
Огладив пучки вибриссов над глазами, генерал подмигнул драконьей башке. Она до сих пор слегка фонила, ведь там, где обитают скальники, уровень радиации еще о-го-го. Об этом свойстве чучела над камином знали все в Минаполисе, поэтому в генеральские покои захаживали исключительно по делу и старались не задерживаться, что более чем устраивало хозяина.
Пожирая сучья, трещал огонь. От него волнами исходило тепло, но Барес лишь сильнее зарывался в одеяло. Пахло золой.
В это трудно поверить, но когда-то старина Барес, Барес Непобедимый-И-Неустрашимый, был молодым. Шла война. На передовой ударили такие морозы, что влага из выдыхаемого воздуха осыпалась замерзшими кристалликами. Он, совсем еще котенок, вдруг сильно заболел, – чего с ним никогда не случалось ни раньше, ни после – но отказался покинуть окопы и отлежаться в тепле, ведь гибли его друзья, его братья. Так и ходил в атаки – выкашливая легкие и надрывно сипя, вместо того, чтобы рычать на проклятых людишек. Тогда рядовой Барес даже не мечтал стать генералом. Да что там, он даже не надеялся выжить… С тех пор мерзнет и в холод, и в жару.
В гулкую броню двери постучали негромко, но требовательно – адъютант пожаловал. Прочие со страху едва слышно скреблись или же норовили двинуть со всей дури, с намеком, что старый плешивый кот для них не авторитет.
Глупцы, все глупцы.
Барес тоже.
– Давай уже, – выдохнул он на озябшие пальцы, когти которых хоть и затупились, но еще крепки. Он никогда не запирался, и потому отрывать пушистую задницу от кресла, чтобы впустить посетителя, не требовалось. – Да не стой на пороге! Но если ты, жаба, опять принес плохую весть…
Скрипнули ржавые петли. Генерал запрещал их смазывать. Ему нравился звук окисленного металла. Нравился тем, что всех раздражал.
В кабинет вошел – точнее втек – молодой еще в сравнении с Баресом рептилус.
Любого рептилуса в полумраке легко спутать с чистяком, не заметишь ведь, что кожа светло-голубая и что ее будто обтянули мелкоячеистой сеткой, от которой навсегда остались следы-пролежни. Даже по меркам людишек адъютанта можно было назвать красавцем: высок, строен, длинные черные волосы на затылке перехвачены серебристой проволокой.
– Хороший день для смерти.
Глядя в сторону, – это сразу насторожило Бареса – адъютант проследовал к рабочему столу начальника. От присосок на последних фалангах пальцев с чмокающим звуком отлепились принесенные им папки и легли на край дубовой столешницы. При этом рептилус едва заметно – но все же заметно! – скривился. Его неизменно раздражал царящий на столе бардак.
Ожидая указаний, адъютант встал у камина. Никогда не упустит возможности погреться, в этом генерал и его подчиненный были похожи. Но только в этом.
– Ну? Чего молчишь, жаба? – жабами рептилусов называют чистокровные, как тайгеров – котятами. Генерал перенял кое-какие привычки врагов, что неимоверно раздражало его соратников.
Вертикальные зрачки адъютанта на миг затянуло мигательными перепонками. Но главное – он промолчал в ответ. Это означало, что опять пусто, вообще нет вестей.
Опять!..
Рыкнув, Барес вскочил.
Одеяло слетело с него, кресло с грохотом опрокинулось, на пол легла тень, похожая на хищную птицу, раскрывшую крылья. В один прыжок генерал оказался у стола, снес лапой папки и врезал кулаком по полированному дубу. Сейчас в Баресе не было ни грамма стариковской немощи, и руки у него не дрожали. Генерал вновь превратился в того, кто на поле боя разрывал хваленых берсерков и легионеров пополам!..
Невозмутимо собрав разбросанные по полу папки, адъютант вернул их на стол:
– Вас ждут на военном совете. Решение должно быть принято. Это очень важно. Я понимаю, вы взволнованы отсутствием каких-либо результатов по вашему делу, но все-таки постарайтесь взять себя…
Скрипнув клыками, генерал бросился прочь из кабинета. Едва на четыре лапы не встал, как в молодости, чтоб бежать быстрее. Рептилус поспешил за ним.
На столешнице, где ударил кулак, осталась вмятина.
Холодно, мокро и темно. И белесый монстр глубин рассекает воду хвостом-лопатой. А в его розовой разверстой пасти – острые клыки и длинный-предлинный язык!..
Зила аж подбросило на лавке.
Жалобно чвякнул под седалищем тюфяк, сплетенный из упругих ветвей и листьев душицы. Спать на нем одно удовольствие: такую сладкую негу навевает, что просыпаться не хочется.
Но не в этот раз.
Раздумав выскакивать из груди, сердце постепенно успокоилось.
Протерев глаза, леший осмотрелся. Все как обычно: стол, которому много лет, и новые стулья, выращенные пару месяцев назад. У дальней стены – каменная печь. Стеной, кстати, надо бы заняться: пустить молодые побеги от старого основания и верно заплести, а то совсем захиреет, в труху рассыплется. За домом глаз да глаз нужен, иначе расти будет абы как, потеряет форму, и под корой заведутся жучары-древоточцы.