Пусть умрут наши враги
Шрифт:
– Погодите, – на полпути передумав усаживаться на ящера, Сыч двинул обратно. Над его шляпой со свистом раскручивалась громадная боевая секира. – Я сам убью мальчишку.
Мечтательное выражение на лице бородавчатого сменилось удивлением, затем обидой, тоской и яростью. Даже уродливый серый нарост под его глазом выказал решимость лично исполнить приказ князя, пусть ради этого придется устранить досадную помеху в шляпе и грязном плаще. Однако совершить самоубийственный поступок – Сыч вмиг расправился бы с ним – глупый ратник не успел.
От лесовника так отчетливо, будто в ухо гаркнули, донесся крик:
– Не сметь! Прочь с моей земли!
– Уходи!!! –
Сердце его едва не порвалось в клочья, на мелкие-премелкие кусочки, ведь он не только услышал, но и увидел отца, который как раз выбрался из густых зарослей.
В широкую грудь бати Лиха крестом впивались травяные ремни, поддерживающие на спине короб, полный лечебных грибов. Батя собрал их далеко отсюда, у истока быстрой реки Кипяточки, не замерзающей даже в самые лютые зимы. В мускулистой руке Лих – под ногтями у него всегда были черные венчики, сколько бы ни ругала мама – сжимал легкое копье, способное даже птера свалить с лап ядовитым шипом-наконечником. Обычно копье это растет у дома, слева от крыльца, но, покидая хутор, Лих обязательно выдергивает его из хорошенько удобренной почвы, аккуратно оборачивает вокруг ровного гладкого ствола тонкие усики-корни и обмазывает размоченной глиной, чтобы не пересохли в походе.
– Прочь с моей земли! – батя Лих потряс копьем над головой и двинул к Зилу и ратникам. На ходу он сбросил с себя короб, и целебные грибы, собранные им, рассыпались серо-коричневыми шляпками по белому снегу.
На изрубленном глубокими морщинами лице Лиха застыла решимость убивать, не щадя обидчиков и врагов. Двигался он быстро и уверенно, как бы пританцовывая. Не чистокровный спешил на помощь сыну – хищный зверь жаждал наказать тех, кто посмел прикоснуться к его выкормышу.
Зил не видел еще батю Лиха таким. Батя Лих ведь добрейший человек, мухи не обидит, сколько бы она его ни кусала до крови, а тут – повадки опытного воина.
Как? Откуда это у него?!
– Зил! – Лих стремительно приближался. Проваливаясь в сугробы чуть ли не по пояс, он выбирался из них так ловко, как рыба проходит через запруды водорослей. – Найди Селену! И Даринку! Расскажи все! И пусть она все расскажет!
Леший удивленно вскинул брови. Конечно, раз мать и сестра пропали, нужно их разыскать как можно скорее. Но что такого важного могла рассказать ему мать? Как тесто месить и хлеб в печи выпекать? Так он все это давно знает и умеет.
Остановившись, рабы опустили паланкин.
Ратники, сопровождавшие Мора, натянули луки. Тревожно взвившись в морозный воздух, оперенная стая стрел приземлилась перед отцом, за ним и чуть в стороне, но ни одна стрела его не клюнула.
Сычу и бородавчатому с компанией стало не казни, так что хватка ослабла. А Зил только того и ждал: рванувшись изо всех сил, он сумел высвободить руку и тотчас ребром ладони рубанул по переносице ратнику, не удержавшему его, и, развернувшись, коленом ударил в живот второму, более усердному. Охнув, и тот отпустил пленника. Обретя свободу, леший кувыркнулся вперед – ушел от алебарды, рассекшей над ним пустоту, и вскочил прямо перед своим бородавчатым палачом.
– Я рядом, брат, – Зил врезал ему локтем в и так уже расквашенный нос.
Уронив оружие, ратник схватился за лицо и рухнул на колени. Из-под пальцев потекла кровь.
Не дожидаясь, пока враг придет в себя, по пологой дуге Зил помчался прямо через сектор ловушек. Батя Лих видел, что и как произошло, он наверняка понял, что задумал сын, но шагу не сбавил, не остановился.
Над головой пролетела стрела, но Зил не залег, он даже не пригнулся. Где-то прыгая, где-то резко сворачивая в сторону, он петлял меж ловушек, заметенных снегом. На бегу обернулся и увидел, что ратники сломя голову кинулись в погоню.
Очень хорошо, что сломя голову. На то и был расчет.
Грохнул взрыв. Будь княжьи воины чуточку умнее, двинули бы след в след за лешим, но у них, похоже, вместе с языками мозги отняли.
Пристраивая на место оторванную ногу и собирая в брюшину вывалившуюся требуху, в снегу под облаком спор задергался в последних корчах бородавчатый. Двое его подельников, не такие быстрые, а потому живые, замерли, где были в момент взрыва. Эти теперь шагу не сделают вперед, хоть бей их, хоть режь. А вот следопыт не растерялся, смертельное ранение бородавчатого его не смутило. Боевого ящера он направил так, чтобы перехватить Зила до того, как тот достигнет лесовника.
Двигался ящер трехмерными прыжками. Перед каждым следующим прыжком он на миг замирал, высматривая, куда бы приземлиться, чтобы не подорваться на хлопке. Снег ему не мешал, он легко выдирал мощные нижние лапы из самых высоких сугробов. А яд колючей синьки вообще не берет зогов. Так что у Сыча есть все шансы догнать лешего.
Но разве это повод, чтобы остановиться и сдаться?! Сдаться – нет. Остановиться – да.
Сжать кулаки и, хорошенько зажмурившись, увидеть тонкие бледно-зеленые нити, много-много нитей. От каждого растения на холме они протянулись к Зилу, ко всем его частям тела. Выбрать нужные совсем просто. Но хватит ли у него дара, чтобы попросить все нужные растения сразу, как бы дернув за их нити? Зил-то ведь уже воспользовался даром перед тем, как его пленили. А просить после столь короткого перерыва ему еще не доводилось. Но ведь он – потомственный леший, а это что-то да и значит. Он решил подорвать все хлопки рядом с ящером.
Мир вокруг завращался.
Лешего будто подхватил смерч. Только швырнуло его не вверх – засосало огромной воронкой куда-то глубоко-глубоко, где была одна лишь непроглядная тьма…
Он едва не свалился без сознания.
Нельзя пользоваться даром слишком часто! Тело должно отдохнуть. Он часто-часто задышал, борясь с тошнотой. По самые волосы в череп насыпали раскаленных углей, а кишки в брюхе завязали десятком узлов да еще проткнули вилами и провернули – такое вот было ощущение.
– Сынок, беги! – раздалось рядом.
Пока Зил боролся со слабостью, батя Лих прикрывал его от стрел, ловко отбивая их на подлете голыми руками. Похожее мастерство Зил видел на Арене Моса, когда выступали лучшие воины. Но чтобы такое умел делать батя?!..
– Зил! – рык отца вновь ударил по ушам, заставил лешего встрепенуться. Отбив все выпущенные стрелы, Лих выставил перед собой копье, приготовившись достойно встретить врага. – Найди Селену и Даринку! Спаси их! Прошу! Умоляю! А теперь беги! Беги, Зил!..
И что-то такое было в его голосе и взгляде…