Пустая болтовня

Совуд Симона

Я прочищаю горло и говорю:

— Когда мне был двадцать один год, я познакомился в баре с одной цыпочкой. Мы переспали, и это продолжалось около месяца. Брэнди, ее звали Брэнди. Она сказала мне, что принимает таблетки. Отличная новость, правда? Все, чего я хотел тогда, это трахаться без чехла. Пока она не сказала мне, что беременна.

Эйвери выпрямляется и прижимается ко мне всем телом.

— Пайпер?

— Да. Оказалось, что я был не единственным парнем, с которым она трахалась. Я знал, что она встречалась с кем-то еще. И это было прекрасно, между нами все было

просто. Видит Бог, у меня было достаточно других женщин. Но я провел все эти гребаные девять месяцев, не зная, мой это ребенок или нет.

Я не могу поверить, что эти слова слетают с моих губ. Я никогда не говорил их раньше, и теперь, когда я начал, они продолжают вылетать их меня. Чем больше я говорю, тем легче мне становится.

— Это было грубо.

— В течение нескольких месяцев она говорила мне, что уверена, что это был другой парень и что они любили друг друга, собирались пожениться и растить ребенка. Когда ребенок родился, парень потребовал тест на отцовство. Оказалось, Пайпер была моей. Брэнди сунула ее мне в руки и сказала, что все равно выходит замуж за другого парня и что он не собирается растить чужого ребенка. Она ушла, и это был последний раз, когда я ее видел.

— И это все? Даже никакого уведомления или времени на подготовку?

— Подготовку? Большую часть девяти месяцев я думал, что это его ребенок. Самое большее, я думал, что мне придется платить алименты. Сунули ребенка в руки двадцатидвухлетнему парню, и ты думаешь я прям сразу стал отцом? Что, черт возьми, я знал тогда о детях? Все, что я знал, это машины и вечеринки.

Глава 32

ЭЙВЕРИ

Я все еще ошеломлена. В течение моей беспокойной ночи, разрываясь между желанием, чтобы Нокс пришел и оттрахал меня утром, и необходимостью закончить наше соглашение, я никогда не верила, что есть третий вариант. Я отказывалась даже думать о настоящих отношениях. Идея, о которой я так мечтала, но отказывалась думать, потому что никогда не верила, что она может осуществиться.

И все же мы пришли к этому. Вместе на моем диване, с Ноксом, который рассказывал мне о своей жизни. Я прижимаюсь к нему чуть сильнее.

Я не могу представить себе, как я отдам своего ребенка в руки неподготовленному двадцатидвухлетнему парню, чтобы он провел с ним один день, не говоря уже о вечности.

— Как ты справлялся? — спрашиваю я.

Сперва мне казалось, что я лезу не в свое дело. Но теперь, похоже, ему нужно снять этот груз с души и выговориться. Интересно, скольким еще людям он это рассказывал?

Губы Нокса растягиваются в полуулыбке, и он говорит:

— Я чертовски быстро учусь.

— А мама тебе помогала?

— Сначала да, но потом она переехала во Флориду со своим новым парнем.

— На пенсию?

— Она вышла на пенсию, но парень был моего возраста.

— Смахивает на Дарлу, — смеюсь я.

Нокс смеется и говорит:

— Она похожа на Дарлу. Все, что нужно моей маме для полного сходства, — это кудрявые волосы.

— Ну, все обошлось. Пайпер — замечательный

ребенок, ты проделал большую работу по ее воспитанию. — На этот раз я не чувствую неловкости, когда говорю ему, что считаю его отличным отцом.

— Спасибо, — говорит Нокс и делает глоток кофе.

— Ты слишком скромный.

Нокс хмыкает.

— Ты должен гордиться тем, чего достиг. Ты замечательный отец.

— Она еще не выросла, есть еще много возможностей, чтобы облажаться.

— Я не думаю, что ты — или она — облажаетесь.

— Как например с лифчиком? Или с месячными? Я ничего об этом не знаю.

— Это не имеет значения. Ты позволил мне помочь ей, и это лучшее, что ты мог сделать.

— Возможно. По крайней мере, я попал к тебе под юбку.

— Все, что тебе нужно было для этого сделать, — это время от времени улыбаться. И быть милым. Даже просто по-соседски.

— Хочешь по-соседски? — спрашивает он с хрипотцой в голосе.

— Это было бы здорово, когда я только переехала.

Когда я заканчиваю фразу, Нокс хватает меня за затылок, притягивает и прижимается губами к моим. Я всхлипываю от его прикосновения. Наши языки соприкасаются и переплетаются, и на этот раз, когда мое сердце трепещет, я не делаю ничего, чтобы попытаться проигнорировать это.

У меня есть чувства к этому мужчине, и я больше не должна игнорировать их. Так или иначе, это делает поцелуй более значимым.

Затем Нокс целует меня в ухо и тихо спрашивает:

— Так это официально?

Я крепко обнимаю его, и тихим голосом говорю:

— Определенно.

— И ты будешь сегодня за моим столом?

— Конечно, я бы не пропустила твою стряпню.

Прижавшись своими губами к моим, он наполовину сгребает, наполовину толкает меня на пол. Я втиснута между диваном и кофейным столиком, на старом ковре. Нокс возится с поясом моего халата, прежде чем, наконец, развязать узел и распахнуть мой халат.

Я в трусиках и старой футболке, но мне все равно. И ему тоже. Его большие руки задрали мою футболку до шеи, обнажая грудь, прежде чем он стянул с меня трусики. Его губы снова на моих, и моя киска скользкая от желания.

Через мгновение Нокс наваливается на меня всем своим весом, и все еще одетый, его твердый член оказывается у моего входа. Не дожидаясь ответа, он толкается в меня. Я стону, когда мои стеночки растягиваются, чтобы подстроиться под его размер.

Только тогда я понимаю, что он не остановился, чтобы надеть презерватив. Мое сердце бьется как сумасшедшее, и бабочки порхают в моей груди. Я снова стону, мои стеночки плотно обхватывают его голый член.

Жесткий пол крепко удерживает меня на месте, пока он толкается в меня. Жар обжигает меня между ног, но, кроме того, мое сердце колотится все сильнее.

Я обхватываю его ногами и цепляюсь руками за его рубашку.

— Нокс, — всхлипываю я, когда по моему телу пробегают волны. Моя киска превращается в дрожащую развалину и судорожно сжимается вокруг его члена. Его голый член. Я стону при мысли о том, как он заполняет меня.

Нокс стонет и входит в меня, его член пульсирует, когда он кончает.