Пустая лодка. Беседы по высказываниям Чжуан Цзы
Шрифт:
Сам он сегодня впервые ходил молиться. Вчера он так же сладко спал, как и эти грешники. Но, причастившись к духовности, он захотел покрасоваться перед Магометом: «Магомет Хазрат, что случится с этими грешниками? Они не были на утренней молитве, они ленивы и все еще спят».
Магомет остановился и сказал: «Отправляйся домой, а мне придется вернуться в мечеть».
«Почему?» – удивился тот человек.
Магомет ответил: «Моя утренняя молитва из-за тебя пропала зря; от общения с тобой все разрушилось. Мне придется совершить молитву снова. А что касается тебя, то запомни, пожалуйста: никогда не приходи опять. Для тебя было бы лучше спать, как
Так называемый религиозный человек религиозен только для того, чтобы смотреть на вас с осуждением, поскольку он может называть вас грешником. Пойдите к святым, вашим так называемым святым, и взгляните им в глаза. Вы не найдете там невинности, которая должна была бы там быть. Вы найдете расчетливый ум, смотрящий на вас и думающий об аде: «Ты отправишься в ад, а я буду на небесах, потому что я так много молился, пять раз в день, и я так много постился». Как будто вы можете купить место в раю!.. Это все деньги – пост, молитва – и этими деньгами пытаются совершить покупку.
Если вы замечаете осуждение в глазах святого, будьте уверены, что он – «нувориш», он еще не аристократ внутреннего мира, он еще не стал с ним одним целым. Он может знать его – но вы знаете что-то только тогда, когда оно существует отдельно от вас.
Здесь нужно упомянуть еще об одном: по этой же причине знание себя, самопознание – невозможно. Вы не можете знать себя, и когда вы узнаете о себе – это вовсе не вы, это что-то другое, что-то от вас отдельное. Мы сами – это всегда познающий, и это никогда не то, что познается, так как вы можете себя познать? Вы не можете низвести себя до объекта.
Я могу видеть вас. Как я могу видеть себя? Кто в таком случае будет наблюдателем, и кто – наблюдаемым? Нет, самого себя невозможно познать таким же образом, как мы познаем все остальное.
Самопознание, познание себя – невозможно в обычном смысле, ибо при этом знающий всегда трансцендирует, всегда выходит за рамки. Что бы он ни знал, это не то. Упанишады говорят: нети-нети – ни то, ни это. Что бы вы ни знали, вы этим не являетесь; и то, о чем вы не знаете, – этим вы не являетесь тоже. Вы – тот, кто познает, и этого познающего невозможно сократить до познаваемого объекта.
Самопознание невозможно. Если ваша невинность исходит из вашего внутреннего источника, то вы о ней знать не можете. Если вы навязали ее себе извне, вы можете знать о ней; если это подобно платью, которое вы надели, то вы о ней знаете, – но она не есть сама суть вашей жизни. Такая невинность – продукт воспитания, а взращенная невинность – жуткая вещь.
Человек Дао не мыслит себя добрым и мягким. Он мягок сам по себе, но он об этом не знает; он добр, но и этого он не знает; он – сама любовь, но он того не сознает, – потому что любящий и знающий не разделены; мягкость, доброта, сострадание и знающий – не разделены, их не двое. Нет, их невозможно разделить на познаваемое и познающего. Это внутренняя аристократичность: когда вы становитесь так богаты, что даже перестаете это осознавать. Когда вы настолько богаты, незачем выставлять это напоказ.
Мне довелось слышать следующую историю…
Как-то раз Генри Форду случилось приехать в Англию. В справочном бюро аэропорта он поинтересовался самой дешевой гостиницей в городе. Служащий взглянул на него – а лицо его было известным. Генри Форд был известен по всему миру. Всего за
Поэтому служащий спросил его: «Если я не ошибаюсь, вы – мистер Генри Форд. Я хорошо помню, я видел ваше фото».
«Да», – ответил тот.
Это привело служащего в полнейшую растерянность, и он воскликнул: «Вы спрашиваете самую дешевую гостиницу, носите пальто, которому, похоже, больше лет, чем вам самим. Я видел вашего сына, приезжавшего сюда, он всегда останавливается в лучших отелях, и он всегда великолепно одет».
Говорят, что Генри Форд ответил: «Да, мой сын ведет себя как эксгибиционист, он еще очень неуравновешен. Мне незачем останавливаться в дорогом отеле; где бы я ни остановился, я – Генри Форд. В самой дешевой гостинице я все равно – Генри Форд, нет никакой разницы. Мой сын еще очень молод, неопытен, он боится, что подумают люди, если он остановится в дешевом отеле. А это пальто – да, это пальто действительно досталось мне от отца – но это не имеет никакого значения; зачем мне новые тряпки? Я – Генри Форд, что бы я ни надел; даже если бы я был совершенно голый, я – Генри Форд. А все остальное неважно».
Когда вы действительно гармоничны, сонастроены со своим внутренним миром, когда вы действительно богаты, вам незачем демонстрировать это. Когда вы впервые приходите в храм, ваша молитва будет немного громче, чем молитвы других. Должна быть. Вам очень хочется порисоваться.
Стремление показать себя – это часть эго; не имеет значения, что именно вы показываете. Вы демонстрируете, вы выставляете напоказ. Значит, эго все еще здесь, лодка не пуста; а человек Дао – это пустая лодка. Он мягок, не ведая того; он невинен, не сознавая этого; он мудр, поэтому он может вести себя как дурак, ни о чем не беспокоясь. Что бы он ни делал, его мудрость остается незатронутой, он может позволить себе быть глупым. Вы этого позволить себе не можете.
Вы всегда боитесь, что кто-нибудь сочтет вас дураком. Вы боитесь, что, если другие будут считать вас дураком, вы и сами начнете в это верить. Ведь если столько людей будут думать, что вы дурак, то вы утратите уверенность в себе. И если все будут без устали твердить, что вы дурак, то рано или поздно вы в это поверите.
Лишь мудреца невозможно ввести в заблуждение, он может выглядеть дураком сколько угодно.
Я слышал об одном мудреце, который был широко известен как Сумасшедший. Никто не знал ни его имени, ни вообще чего-либо о нем, он был известен просто как Сумасшедший. Он был еврей, а из евреев вышло несколько действительно мудрых людей, у них есть что-то такое, некий внутренней источник. Поэтому Иисус и мог родиться среди них.
Этот Сумасшедший вел себя настолько по-идиотски, что вся община была встревожена, потому что никто не мог предугадать, что он выкинет в следующий раз. В религиозные дни, Йом Киппур* или другие праздники, вся община была в ужасе: невозможно было предвидеть, что этот равви устроит, кем он прикинется, как он себя поведет. Его молитвы тоже были безумны.
Однажды он призвал суд, еврейский суд, все десять судей. Суд явился на его зов, и этот равви заявил: «Я настаиваю на возбуждении дела против Господа Бога, так что решайте, как наказать этого парня Бога. Я представлю все основания для этого, все доказательства того, что Бог несправедлив и преступен».