Пустая
Шрифт:
— Не смей препятствовать моим отношениям! Как в детстве.
— Я никогда им не препятствовала! — начинаю закипать и внутренне злиться. — Скажу больше. Я одобряю твои отношения с этим мужиком. Я даже тебе помогу. Выметайся из моей квартиры вместе со своим Маратом! — громко кричу я, играя на публику. Наклоняюсь ближе к Оксане и уже шепчу. — Поплачешь у него на плече, пожалуешься на жизнь и непутевую дочь, он пожалеет тебя, пустит к себе жить, а дальше и под венец затащишь, — кидаю ей в лицо и ухожу в свою комнату. Демонстративно захлопываю дверь, слышу, как Оксана оправдывается перед любовником. Беру телефон, который не прекращает трезвонить и удивляюсь, когда вижу номер Эльвиры. Что ей от меня нужно в такую рань?!
— Да —
— Доброе утро, извини за ранний звонок, — как всегда любезно отвечает Эльвира.
— Доброе. Ближе к делу.
— Дело в том, что сегодня на десять утра ко мне на прием записался Александр Громов, — сжимаю телефон до треска пластика. — Не думаю, что у него есть психологические проблемы и это не случайность, — я понимаю, к чему она ведет и меня захлестывает паникой. Саша начал копать. Хочет достать все мои скелеты. И это еще раз подтверждает о правильности моего решения уехать.
— Слышите, не смейте! Не смейте ничего ему рассказывать. Ничего, ни единого слова!
— Я поняла, но, Вита, я тут подумала, может я намекну, поведаю часть твоей истории и ваши отношения…
— Мне плевать что Вы подумали! Я засужу Вас, если Вы хоть словом обмолвитесь о моем прошлом!
ГЛАВА 10
Сижу в светлом уютном кабинете в ожидании некой Эльвиры и прихожу к выводу, что каждая деталь интерьера здесь подобрана не просто так. Каждый предмет способствует расслаблению и пониманию того, что не все в твоей жизни так плохо. Атмосфера успокаивает, умиротворяет и заставляет задуматься о правильности моего поступка. И вот я сижу в удобном кресле, лениво рассматривая картины в пастельных тонах, и думаю о Виталине и наших отношениях. И о моем отношении к ней. Как не крути, а то, что я не захотел с ней расставаться даже с приездом сына и нахожусь в этом кабинете, говорит о том, что я хочу намного больше, чем просто секса. Меня не останавливает то, что она младше меня на двадцать лет и годится в дочери. Что это? Бес в ребро? Может и так. Она не похожа на своих юных сверстниц, она не похожа на женщин постарше или моих ровесниц. Она вообще уникальная. Неповторимая. И я хочу знать, что мешает ей жить полной жизнью и чего она боится.
— Доброе утро, — в кабинет, наконец, проходит Эльвира. — Извините, что заставила Вас ждать. — Просто киваю головой, потому что времени у меня действительно мало. Меня ждут дела и пара встреч, которые я перенес ради этого визита. Женщина располагается в кресле напротив меня, надевает очки и смотрит на меня вопросительным взглядом, мило, но наигранно улыбаясь. — Что Вас привело ко мне? Расскажите о своих проблемах? — интересуется она.
— У меня нет проблем, — я, конечно, лукавлю, в моей голове полный бардак, но со своими мыслями я разберусь сам.
— Тогда давайте просто поговорим. Расскажите о себе, — в ее глазах загорается мимолетная искорка интереса, говорящая мне о том, что женщина явно знает, кто я такой.
— Давайте поговорим. Расскажите мне о Виталине, — посматривая на часы, говорю я, не желая медлить и вести светские беседы.
— Не понимаю, о ком Вы говорите, — а психологи умеют врать с невозмутимым видом.
— Эльвира… — поддаюсь к женщине, вспоминая ее отчество.
— Просто Эльвира, — улыбается она.
— Так вот, Эльвира, я занятой человек, у меня мало времени. Давайте отбросим ненужные нам беседы. И перестанем делать вид, что заочно не знаем друг друга. Мне нужно знать, с какими проблемами Вас посещает Виталина. Опережая Вас, хочу сказать, Ваша откровенность ни к чему не приведет. И проблем у Вас не будет, — Эльвира усмехается, снимает очки, кидает их на стол и откидывается в кресле.
— Как у Вас все просто: не юлите, идете напролом. Наверное, Виталине нужен такой целеустремленный мужчина, чтобы снести ее стены отчуждения.
— Рад,
— Внутри этой девушки, — наконец начинает Эльвира, — женщины, — продолжает она, многозначительно осматривая меня. — Сидит маленькая девочка. Кукла, которой управляли. Она заперта в темной маленькой комнате. Ей страшно. Она заперта с чудовищем. Воображаемым чудовищем. Дверь в этой комнате открыта, она может бежать. Но чудовище не выпускает ее, и она сама боится оттуда выйти, — черт! Злюсь от того, что приходится разгадывать шарады и читать между строк.
— Кто этот монстр? И почему она его боится? Он живет только в ее воображении?
— Он реален. Был реален. Чудовище, сидящее в ее голове, имеет прототип человека, которого уже давно нет. Это все, что я могу Вам сказать. Все остальное Вам расскажет Виталина, если Вы сумеете найти к ней подход. Я понимаю, что это сложно и она постоянно бежит от ответов, но… — женщина останавливается, вновь надевает очки, поднимается с места и пересаживается за рабочий стол.
— Она — сосуд, который опустошили. Попытайтесь заполнить ее пустоту. Только аккуратно и незаметно. Защитите ее от страха, победите монстра, — Эльвира открывает свой рабочий ноутбук, показывая, что наш разговор окончен. А я откидываюсь на спинку кресла и устало тру лицо руками. Мне нужно больше информации.
— Как давно она живет с этим монстром в голове? — женщина продолжает смотреть в монитор ноутбука, делая вид, что не слышит меня, но через минуту отвечает.
— В голове четыре года. В общем шесть лет, — и что это, бл*дь, значит?! Виталина с шестнадцати лет кого-то боится? Кто напугал ее?! Что с ней сделали? Я думал, что с визитом к психологу вопросов станет меньше, но их стало намного больше.
— Хорошо, я понял, что наш разговор окончен. Скажите, что делать с ее приступами страха?
— А что вы делали раньше? — это не вопрос, потому что женщина продолжает говорить. — Любите ее. Виталина с детства не знала любви и ласки. А если Вы не готовы к этому, то лучше оставьте ее в покое и не играйте с ней. Найдите себе новое развлечение. — Резко поднимаюсь с места и выхожу из кабинета не прощаясь. Меня приводит в бешенство мысли Эльвиры о том, что Вита — всего лишь развлечение. Хотя пару недель назад так оно и было, пока я не понял, что в ней кроется что-то большее.
На какое-то время работа и встреча с немцами заставляют меня отвлечься от личного и заняться работой. Но уже к вечеру, когда я остаюсь в кабинете один, бардак и полный хаос в голове возвращаются. Раздраженно кидаю бумаги, понимая, что ни хрена не соображаю. Но натыкаюсь на черную папку из юр. отдела, которую должен был отправить на доработку. Звоню секретарше и прошу зайти Виталину. Это был повод встретиться с ней и понять, что между нами происходит после приезда моего сына. А ведь в ту минуту я решил, что все кончено. И счастливый сын, пожирающий Виту влюбленными глазами, все расставил на свои места. Но пережив бессонную ночь я понял, что ни хрена не готов с ней расстаться, даже ради сына. Звучит гадко и цинично. Самому от себя противно. Но я наивно надеюсь, что сын меня поймет. Хотя догадываюсь, что это невозможно. Дело ведь не в том, есть ли между ними отношения, и любит ли она его или нет. Дело в том, что я просто не имею права трогать то, к чему так трепетно относится мой сын. А я тронул, не просто тронул, я захотел его любовь себе. Я понимаю, что у него еще юношеские чувства, и в его возрасте все переменчиво. Сегодня ему кажется, что он отчаянно, раз и навсегда любит Виту, а завтра он может увлечься кем-то другим. И я хотел, чтобы это завтра наступило как можно скорее. Тогда была бы надежда на то, что он все поймет.