Пусто: пусто
Шрифт:
Г-жа Можаева постаралась придать себе как можно более невозмутимый вид и направилась к крапиве. В одном месте этого медвежьего угла крапива была явно примята, виднелись следы недавних раскопок. Так она и знала! Но копать не пришлось — бедная Щапа со шнурком вокруг шеи валялась тут же, даже не присыпанная землей.
На неверных ногах г-жа Можаева брела по Новослободской к первому попавшемуся кафе с китайскими фонариками. Там она первым делом бросилась в туалет. Люся раз десять намылила руки по самые локти. Мысленно поблагодарила себя за то, что отказала себе сегодня в плотном завтраке. Потому
Брр! Какая гадость!
Единственным разумным, но притом и крайне не разумным мотивом Леночкиного поступка, по мнению г-жи Можаевой, могло быть только одно: любовь. Если, конечно, это собственническое чувство можно назвать любовью. Скорее всего, Зайцева просто выпала в осадок, когда обнаружила, что она для своего Андрюшеньки далеко не единственная. Причем эта вторая ни в чем ей не уступает и имеет почти те же шансы! У нее ведь такой же точно знак! И, наверное, шансы ее будут побольше: ведь она не получала от него в десятом классе письма с явным отказом во взаимности. К тому же, Катька была художница, а Андрей, очевидно, очень интересуется этим видом искусства. Да и по социальному статусу они друг другу ближе. Все-таки Волкова — дочь достаточно известного мастера кисти, обладателя собственной галереи. А Ленка кто? Училкина дочка без всяких перспектив на международное признание.
«Бедная девочка! — посочувствовала Зайцевой г-жа Можаева и тут же пришла в ужас от того, что она может испытывать какие-то человеческие эмоции по отношению к такой коварной девице, способной замочить собственную свинку и отравить подружку. — Ну надо же! Ни в жизнь не заподозрила бы в этой серой мышке леди Макбет! Кошмар! И вообще, неужели это чванливое чудо в перьях стоит того?»
Неудержимо хотелось выпить. Причем явно не слабоалкогольного напитка вроде «Бейлис», а настоящей русской водки. И еще поговорить. Только вот с кем? Соловьев на работе. Митю не очень хочется огорчать — пусть он по-прежнему думает, что любил милую и достойную девушку, к тому же он в последнее время какой-то странный. Наташка! Остается только она. Вот уж кто будет во весь голос ахать, закатывать глаза и громко спрашивать: «Да ты что?!»
Люся плюхнулась на водительское сиденье и принялась рыться в портфеле в поисках мобильника. И тут он сам зазвонил — откуда-то из недр сумки послышался характерный позывной песенки «В траве сидел кузнечик». По звуку г-жа Можаева легко нащупала телефон. Звонил Андрей. С некоторым содроганием Люся нажала зеленую клавишу.
— Привет! Надеюсь, ты не слишком под впечатлением от вчерашнего вечера? — раздался в трубке веселый и одновременно извиняющийся голос Артемьева.
— Не слишком. День сегодняшний посильнее вчерашнего будет, — выдохнула г-жа Можаева.
— А что случилось? — спросил Андрей.
— Да так, — замялась Люся. — Просто я приболела немножко, ездила вот в поликлинику, а там такие очереди! Настоящий кошмар!
— Надеюсь,
— Да ну, брось. Банальная простуда, — без особого энтузиазма соврала г-жа Можаева.
— Понятно. То-то я тебе на домашний звоню — никто трубку не берет. Ты вообще когда-нибудь дома бываешь, а то у тебя телефон никогда не отвечает?
— Бываю, просто я поздно прихожу. А ты вообще что хотел? — бесцеремонно поинтересовалась Люся, не обнаруживая в себе особого желания продолжать беседу.
— Да так, — протянул Артемьев. — Просто хотел узнать как ты. Думал заехать за тобой вечером, забрать с работы, мы бы сходили куда-нибудь.
— Извини. До вторника я абсолютно больна.
— Может быть, тебе апельсинов привезти, лекарств каких-нибудь? — искренне распереживался Андрей.
— Сегодня я уже все необходимое купила. Позвони в воскресенье, может, мне что-то и понадобится, — завершила разговор Люся.
Артемьеву не оставалось ничего другого, как попрощаться, пожелав г-же Можаевой скорейшего выздоровления. Понятное дело, что отвечать на его звонок ни в воскресенье, ни в любой другой день Люся больше не собиралась.
Г-жа Можаева облегченно вздохнула и принялась набирать Наташкин номер.
Чертыхаясь, как толпа пьяных грузчиков, Люся маневрировала между глубокими, как Марианская впадина, колдобинами люберецкого дворика. Наконец она приткнула машину рядом с мусорными баками и, позвякивая бутылками в пластиковом пакете, направилась в подъезд.
— Здравствуй, дорогая! Сто лет, сто зим! — кинулась ей на шею Наташка.
— Ты не против, если я у тебя сегодня напьюсь в стельку, а потом заночую? — без обиняков спросила г-жа Можаева.
— Ну надо так надо! — кивнула пораженная столь странному поведению подруги г-жа Рыжова.
— Ок! Только Соловьева предупрежу, чтобы не ждал меня сегодня, — шагая в кухню, бросила Люся.
— Может, тогда поможешь мне тут фильм допереводить один. Завтра сдать надо, — виновато попросила Наташка. — Совсем немножко осталась, а потом мы сможем насладиться друг другом, и ничто нам не помешает.
— Так и быть! — согласилась Люся. — Как он называется?
— «Смертельное желание».
— О! Это уже кое-что. Сейчас я тебе про такие смертельные желания чистую правду расскажу, что ты упадешь…
В девятом часу вечера, когда милые девушки уже подло поставили Соловьева перед фактом, что он сегодня ночует один, открывали вторую бутылку водки, дорезали батон колбасы и глупо хихикали, на пороге появился Валера.
— Ой, Валерочка! — бросилась к нему с поцелуями Наташка. — А мы тут немножко безобразничаем. Присоединяйся! Ты не представляешь, какие тут Люська страсти рассказывает! Помнишь эту Зайцеву, у которой забор почек делали? Так вот…
И Рыжова принялась выкладывать своему жениху невероятную историю зайцевского безумства.
Смирнов слушал серьезно, как сводку с футбольных полей. В нужных местах удивленно приподнимал брови, где надо прицокивал языком. Словом, вел себя как умелый слушатель. Наконец информация у Наташки иссякла, и она снова принялась ахать и охать.
— Очень интересно, — подытожил Валерка. — Только что-то у вас концы с концами не сходятся.
— Как не сходятся? — вскинулась уязвленная Люся. — Все очень даже сходится!