Пустое море

Белая Алена

Он поднял свое пальто, накинул его, не застегивая и, остановился. Засунул руки в карман, поворошил там мелочью и сказал.

– Да, кстати. Можешь сейчас мне выдать пять сотен, в качестве аванса. Такие деньги у него в доме наверняка есть.

– Что?
–  не поверила своим ушам Марина.

– А что ты удивляешься? Я без средств к существованию. Только что освободился, бывший уголовник. Мне даже остановится негде.

Марина не нашла что ответить, поэтому прошла в свою комнату. В ящике у нее лежала небольшая сумма. Плод ее лени, как говориться. Когда она обходилась без вкусненького, когда плевала на новую косметику, все средства,

не помещающиеся в ее кошельке, стекались в этот ящик с нижним бельем. Почему именно туда, она не знала, наверное, потому, чтобы ничего не объяснять Антону.

Деньги, Славка, взял не колеблясь. Быстрым взглядом просмотрел пачку, словно отсканировал и спрятал в карман. Потом провел рукой по своим коротким волосам и посмотрел на нее.

– Ты изменилась, - он приподнял ее подбородок.
–  Я еще не знаю, в какую сторону, но меня это только радует. Правда…

И не прощаясь, хлопнул входной дверью.

Глава 5

Марина не помнила тот день, когда они впервые заговорили об убийстве. Она не верила, что это, вообще, можно обсуждать буднично, будто выбираешь покупки в супермаркете. Она не хотела понимать и принимать реальность этих умыслов. Но Танька упорно и методично, день ото дня, заманчиво рисовала в ее воображении другую жизнь. Свободную жизнь. Личную жизнь. Жизнь без Антона. И Марина чувствовала, что ее рассудок медленно течет, как сливочное масло на солнце. Она уже не верила, что существует такая возможность, когда можно соединить прошлую жизнь с будущей, и вычеркнуть настоящую, навсегда из памяти, словно ее никогда и не было.

– Танька, скажи, что мы не серьезно, - Марину то и дело бросало в жар и она систематически дула себе под нос.
–  Я уверена, что ты шутишь. Да, ты так зло шутишь. Ты потом встряхнешь меня, и я пойму, что мне нужно просто уйти и все… Просто уйти от него…

– В каждой шутке, есть доля правды.

– И в нашем случае?

– В любом случае.

– Не знаю, что хуже для меня. Сама шутка или сама правда.

– Марина, ты разумный человек. Ты вольна выбирать все, что тебе захочется. Ты сама строишь свою судьбу и ничего не произойдет, пока сама этого не захочешь. Конечно, ты можешь уйти… Ты взрослая женщина… Скажи, ты сможешь уйти?

– Я хочу этого, больше всего на свете. Я хочу жить, будто в моей жизни никогда не было Антона. Я хочу просыпаться утром, зная, что из соседней комнаты никто и никогда не выйдет. Никто и никогда на меня не посмотрит такими глазами, будто пронзает меня тысячами иглами, и я, никогда не отвернусь от мужского взгляда, будто боюсь, что даже эта встреча глазами, для меня равносильно объятьям. Я очень хочу этого, но я.., боюсь… Он не отпустит меня… Я это знаю…Они сидели у Марины за столом на кухне, курили и пили кофе. От дыма у обоих угрожающе покраснели глаза, но форточку так никто и не догадался открыть.

– Ты сама говорила, что не можешь так больше жить, - вставила Танька аргумент, который и был решающим.

Марина, не мигая смотрела на Таньку.

– Я с ума схожу. С ним или без него. Я чувствую, что я живу, словно во сне. Вот-вот я проснусь и у меня будет другая жизнь. Та которую я хочу… Только вот проснуться все никак не получается…

– Вот именно!.. Тебе необходима встряска или переворот.

Марина невесело усмехнулась.

– Вчера, когда я получила его костюм с прачечной, тотчас подумала, что буду в этом костюме его хоронить. Он настолько новый

и красивый, что прекрасно подходит под такой случай… Ужас!
–  Марина схватилась руками за голову.
–  Я, живу с мужем и обдумываю его убийство. Нет, я точно чокнулась.

– Живешь с мужем?
–  фыркнула Танька.
–  Я тебя знаю больше года, и вижу, что ты с ним просто соседствуешь. Неужели ты видишь дальнейшую свою жизнь именно такую?

Марина не ответила, она наконец-то встала, распахнула, настежь, окно и вдохнула полной грудью.

Во дворе, в эту дождливую погоду никого не было. Намокшие деревянные качели потемнели, а у детской песочницы что-то тоскливо вынюхивала одинокая белая собака.

– Первое время с ним, я жила как в тумане. Он позволял себе очень многое, а я и позволяла все это ему. Но однажды туман рассеялся, и я оглянулась вокруг. То, что я увидела, подвергло меня в шоковое состояние. Я увидела чужой мир чужой Марины, где нет места для меня, прежней… Настоящей… Понимаешь? Это так странно. Везде были мои фотографии, было полно красивых платьев и белья. Но все будто не мое… Чужое…

– Мне бы такое счастье, - фыркнула в сторону Танька.

– Тебя бы на мое место, не радовалась бы, - сухо парировала Марина.

– Ну не знаю, - протянула Танька и закатила глаза.
–  Богатый муж и ужасно симпатичный. Глаза одни, только чего стоят. То ли ярко-синие, то ли бирюзовые. Так и манят согрешить.

– Танька! Какие глаза? Я вижу только вечно голодный взгляд не насытившегося волка.

Танька рассмеялась, но выглядело это несколько фальшиво, ей явно, Антон симпатизировал, как мужчина. Марину это еще больше возмутило:

– Ты думаешь вся прелесть только в тех качествах, что ты привела в пример? А характер? А его внутренний, его духовный и социальный мир? Они не имеют для тебя никакого решающего фактора?

– Блин. Как же он тебя, оказывается, достал. Поражаюсь тебе, - внимательно рассматривая Марину, медленно произнесла Танька.

Столь пристального внимания, когда ее пытаются понять или разгадать, будто она букашка под увеличительным стеклом, всегда злило Марину. Сама она, например, видела в Таньке много отрицательных качеств, но всегда находила им оправдание и не считала нужным анализировать ее поступки. Наверное, Марина относилась к тому типу людей, которые близких людей принимают такими, какие они есть, а Танька, к такому, где стремилась менять человека под свои принципы.

– Какая я глупая… И была и есть. – Марина, от досады, что так и не научилась скрывать свои эмоции и теперь, сидя перед Танькой, она была как на раскрытой ладони, неожиданно прикусила губу, словно хотела прекратить поток слов, что предательски рвались наружу. Слегка поморщившись, от нахлынувших и переполнявших ее чувств, она все-таки продолжила.
–  Я пластилин в его руках, меня сломали, мне меняют форму, размеры, а я поддаюсь… И только внутри я сопротивляюсь, может кричу, но этого никто не слышит.

– А не надо кричать. Надо что-то делать. Сидя, ты ничего не получишь. Вспомни про мышку и масло, - ответила невозмутимая Танька.
–  Вот ты говоришь, что очнулась. И что? Ты до сих пор варишься в этом котле и не предпринимаешь ничего. Только ноешь.

– Ты права. Ничего. Абсолютно. В этом моя слабость. Я, как всегда, струсила перед сложным решением. Я всегда жду, что кто-то все решит за меня.

Марина помолчала, потом тихо добавила:

– Один раз я уже так поступила. Второй раз оказалось легче.