Пустое море
Шрифт:
– Сейчас приду, завалюсь спать. Глаза слипаются, сил уже никаких нет, - и она от удовольствия зажмурила свои глаза.
– Везет тебе, - со вздохом сказала Марина.
– Я не то, что днем, я ночью уснуть не могу.
Танька посмотрела на нее и пожала плечами.
– Ты много думаешь, - она закурила сигарету.
– А мысли всегда мешают спать.
– Как мне не думать, - сказала Марина, тоже подперев подбородок рукой. Она мечтательно закатила глаза и улыбнулась.
– Ты знаешь,
– А зачем все бросать?
– сказала удивленно Танька.
– Хочешь сказать, что навстречу попадется другой богатый принц?
Марина подозрительно посмотрела на нее, чувствуя какой-то скрытый сарказм, но Танька беззаботно улыбалась и аккуратно стряхивала пепел с сигареты в пепельницу.
– А я все бросать и не собиралась, - осторожно ответила Марина.
– Молодец, хотя, смотря что, ты подразумеваешь под словом «все», - ответила хитро Танька.
– Только неодушевленные предметы, - усмехнулась Марина, и по ее выражению лица, невозможно было понять, насколько серьезен ее ответ.
– Да, скоро ты совсем скиснешь, - протянула Танька.
– Тебе явно нужны перемены. Что же ты своему Антону не скажешь, чтобы выводил тебя в свет?
– Зачем? Он знает, что это все я ненавижу и меня волоком не вытащишь на светский раут.
Она резко встала, запахнула плотнее шелковый халатик, повернулась лицом к двери и махнула ногой. Белый вязанный тапок сделал в воздухе кувырок и улетел в прихожую. За ним последовал и второй.
Она повернулась, резко села на стул и глубоко вздохнула:
– Все!
– Тапки тебе, чем помешали?
– прыснула Танька.
– А они у меня вместо груши, - махнула рукой Марина и закурила.
– Полегчало?
– Вполне.
– Иди работать. Лучшей терапии от депрессии не придумать.
– Я? Работать? Смеешься?
– Марина поперхнулась дымом.
– Я после школы сразу с Антоном стала жить. У меня ни образования, ни опыта.
– А как же деньги? Они все решают.
– Зачем? То, что мне нужно я всегда могу попросить. Да и просить не надо, у меня есть все, что мне надо. Ну, или почти все.
– Это же замечательно, ты не находишь?
– Грустно мне.
– Почитай что-нибудь.
– Читаю, какой-то идиотский женский роман. Только он в голову не лезет.
– Вышла бы на улицу, развеялась немного.
– Не хочу, лучше поваляться.
– Все равно не пойму тебя. Если бы у меня муж был папенькиным сынком, у которого денег было бы выше крыши, я бы прыгала от счастья, как гимнаст на батуте.
– Сынки бывают только маменькины, - усмехнулась Марина.
– Ах, какая к черту разница, если деньги от этого
– Хочешь спросить, почему я не прыгаю?
– спросила Марина, поигрывая зажигалкой.
– А я и так знаю, - таинственно ответила Танька.
– И почему же?
– Ты не любишь деньги!
И они вместе засмеялись.
– Я люблю деньги, - возразила Марина.
– Только они мне не нужны.
– Все любят деньги и всем они нужны.
Марина пожала плечами, про всех она не думала, но не стала бы, так категорично обобщать.
– Тогда понятно, ты любишь деньги, но не любишь того, кто тебя ими обеспечивает.
– С чего такие выводы? Это так заметно?
– напряглась Марина.
– Да. Даже слепому, - невозмутимо ответила Танька.
– Я к тебе прихожу столько времени и не разу не видела, чтобы муж тебя целовал, когда приходит с работы.
– Да ты раза два- три только видела его приходящим с работы, он всегда приходит не раньше одиннадцати.
– А в остальные дни? Вот, например, на прошлой неделе, когда мы с тобой ездили в магазин искать мне пуховик, ты ушла, даже ничего ему не сказала!
– А.., - Марина махнула рукой.
– Это обычное дело, не думала, что со стороны все так трагично выглядит.
– Маринка, ты пессимистка. Планы у тебя наполеоновские, а желания ноль.
– От моих планов только мне и не комфортно. Но что это меняет? – опять пожала плечами Марина.
– Все. Сначала время работает не в твою пользу, потом возможности.
– А время причем? Что-то упущу?
Танька цокнула и покачала головой.
– Молодость, дорогая! А с ней и красоту и силу.
Марина инстинктивно прижала руку к своей щеке.
– Ты оглянуться не успеешь, как молодость пройдет, а ты все у разбитого корыта, - продолжала Танька.
– Ну, допустим, мне разбитое корыто не грозит, - опять возразила Марина.
Танька промолчала, зажгла новую сигарету от своего окурка и сказала:
– Ты не понимаешь, о чем я. Я не о благополучии. Я о любви. Я о жизни, настоящей жизни. Которая бьет ключом вот здесь, в груди, - и она рукой с сигаретой указала себе на грудь.
– Что ты хочешь, Танька?
– устало произнесла Марина.
– Что ты знаешь о моей жизни, о моей настоящей жизни?
– Да все. Потому что у тебя на лице все написано. И у него, - теперь она ткнула рукой с сигаретой в сторону входной двери.
Марина ничего не ответила и встала, чтобы снова налить кофе. Он был еще горячий, она с раздражением это отметила, как он, обжигая, проливался на ее дрожащие пальцы.
Когда она поставила чашки на стол, усердно подула на покрасневшую кожу, села, и снова подложила под себя одну ногу.