Шрифт:
– Тебе удобно?
– Да.
– Не холодно?
– Нисколько.
– Ну, и слава богу. Отдыхай. Теперь самое время. Дайка я подоткну тебе одеяло. Вот так… И старайся ни о чем плохом не думать.
– Если б все так было просто!..
– Но врачи ведь обещали! Зачем им обманывать? Они сделают… Я сам сегодня слышал: по всем данным, кризис миновал… - И ты веришь? Вот наивное создание!.. Да это же одни слова, пустые отговорки! Будто я не знаю… Сколько уж старались!.. Ничего не помогло. Сначала паралич, а после - эта слепота… И голова болит. И каждый день - одно и то же… Я устала… - Прекрати! Опять ты за свое!.. Нельзя так расслабляться! Вот увидишь… - Что? Что еще может измениться? Мне теперь остается одно… Да помолчи, пожалуйста, я все прекрасно знаю! И хотела бы - но… я уже не верю… Ни во что. Пойми! Только ты еще бодришься… - Тебе это, наверное, до жути недоело… - Почему ты так решил?
–
– Разумеется! До самых крошечных деталей - все все все! Ведь если б я не помнила, мне было бы совсем невыносимо. Ну, а так… Представь: я словно бы владею целым миром, удивительным, далеким… Будто вновь и вновь переживаю все, что много лет назад со мной происходило. Вновь и вновь… Это приятно и… даже иногда по-настоящему волнует. Мне кажется, я помню каждый день, свой каждый шаг… Я помню солнце, море и траву, и дождь, и горы, и леса, и небо, и луну, и звезды… Я могу увидеть их в любой момент, как только захочу, а иной раз прогоняю, ненавижу… Хочешь, я расскажу тебе всю свою жизнь, день за днем, все то, о чем думала тогда и думаю теперь? Ты хочешь?
– Нет, милая, уж ты не обижайся, но, пожалуй, на сегодня хватит. Уже поздно. Ты, наверное, устала. Постарайся ка уснуть. Спокойной ночи.
Перед глазами - пустота. Нет-нет, на самом деле кругом множество предметов, назначение которых, впрочем, не понять, и белые стены, и в комнате, быть может, горит свет… Но ничего этого не видно. Она - слепа. Слепа и неподвижна, как доисторическая мумия. Конечно, сердце еще бьется, кровь бежит по телу, она по-прежнему жива - пока, но…
До чего нелепо и мучительно лежать вот так - оцепенев, сосредоточившись лишь на себе, непроизвольно отмечая всякий раз: «День - вечер - ночь… вот, кажется, и сутки миновали», и с нечеловеческим, недопустимым равнодушием подсчитывать затем: «А до конца осталось… мало, ну, еще чуть-чуть, еще немного, а потом-то - все…»
Ей было доступно то, от чего другие бы с испугом отвернулись. Она могла шутить, смеяться и говорить о том, что для живущих обозначено понятием «Ничто», как люди говорят обычно о своих мелких бытовых невзгодах. Ее чувства, иссушенные первоначальным страхом умереть, в конце концов как будто бы отъединились от нее, давно уже существовали сами по себе.
Она сообщала: «Я и сегодня все еще живу», но слова эти звучали так, точно она невольно сожалела: «Что-то я не выспалась сегодня…» Ее единственной отрадой сделались воспоминания. Она отдавалась им - с отчаянной, эгоистичной страстью, с пылом стареющей любовницы, целиком отключаясь от нынешнего существования. Какой-то постоянный полусон, где не осталось места для реальности… Верней сказать, эта реальность и была тем самым зыбким полусном…
А потом появился Лот… Так назвался ее собеседник, который, в сущности, стал новой нянькой: день-деньской ухаживал за ней, и развлекал, и утешал…
Она поначалу почти не обращала на него внимания - ну, и что с того, что он все время рядом, суетится, пробует помочь?!
– ведь он никак, никоим образом не связан был с ее воспоминаниями!
Он говорил, увещевал, о чем-то спрашивал - она молчала или отвечала изредка и невпопад. Однако время шло, и мало-помалу стена упрямого равнодушия дала трещину, и не в одной привычке было дело: что-то в собеседнике внезапно привлекло ее - послужило ли тому причиной невзначай оброненной слово или просто ласковая интонация, она не знала. Да и не появлялось надобности выяснять!
Теперь, когда Лот почему-либо отсутствовал, задерживался где-то, она принималась волноваться и скучать, ощущала себя брошенной, не нужной никому и одинокой - да-да, ей с каждым днем все больше не хватало Лота; незаметно для нее самой он, подобно новому персонажу из воспоминаний, прочно вошел в ее однообразную тусклую жизнь.
Она даже придумала ему подходящую внешность, подобрав из своей памяти наиболее запомнившееся и понравившееся ей лицо. Кем был его истинный обладатель, она не могла с точностью сказать. Но почему-то простодушно верила, что Лот обязан быть именно таким - или хотя бы почти таким же… Видимо, она нуждалась в этой вере.
– Тебе со мной не скучно?
– Что ты! Как только в голову пришло!.. Мне тебя частенько не хватает. Честно-честно! Я уже привыкла… Угадай, о чем я сейчас думаю?
– Да уж, наверное, о солнечной лужайке или о грибном дожде?!
– А вот и нет! О звездах!
– Ну? С чего бы вдруг?
– Не знаю… У меня всегда… темно… Ночь… И звезды возникают сами… Они такие забавные - суетятся, мигают… Тебе, поди, и слушать-то меня смешно?
– Нет-нет, продолжай! Это все мой дурацкий вопрос… Извини.
– …А вокруг звезд - планеты, и на них люди.
– Люди?
– Да. А что тут непонятного?
– Но как ты себе их представляешь?
– Очень просто. Они - всякие. И такие, как мы, и совсем не похожие… Я не могу так сразу объяснить тебе, какие именно они, мне не хватает нужных слов, да их, пожалуй, и нельзя обрисовать словами, не получится - их надо видеть. Как тебя, например… - Меня? Гм… - Ты удивлен? Я чувствую… Но я и вправду вижу! Нет, не глазами, тут - другое… Ты… ну… словно существуешь где-то там, во мне… - Какой же я, по-твоему?
– Да как тебе сказать… Не так-то это просто… - Все равно - попробуй!
– Ладно. Тогда слушай… Ты - высокий, сильный, у тебя, должно быть, светлые густые волосы, лицо доброе и ласковое, и глаза ужасно добрые, но только отчего-то грустные… Как у больного ребенка… Ты очень умный и все-все на свете знаешь. Когда я сплю, я часто вижу тебя и завожу с тобой разговор, точно наяву. Ну, скажи, ведь ты такой, я угадала? Впрочем, нет, молчи. Я ничего по-настоящему не знаю - только все придумываю, выбираю… Ты, пожалуйста, не смейся. Но я все равно хочу, чтоб ты остался для меня таким же, каким кажешься всегда. Так будет лучше… Правда?
…земля внезапно провалилась из-под ног тягучая тоскливая мелодия точнее даже не мелодия а бесконечно нарастающий аккорд где ясно слышен перебор всех мыслимых обертонов вдруг оглушил и закрутил и поволок неведомо куда и вспыхнул свет и на мгновение он стал неистовым и нестерпимым а потом исчез разверзлась пустота и звезды там и сям бегут летят и возле каждой как игрушечные кружатся планеты прыгают мелькают вот одна вот пять вот десять двадцать миллион и люди всюду люди почему-то одинаковые на кого они похожи ах ну да ведь это Лот ведь это он смеется он и отовсюду его крик несется заставляя трепетать планеты вдруг исчезли только море волны точно небоскребы на колесах очень страшно спрятаться куда бежать а это что смотрите ребятишки на голых попках мчатся с горок быстро вниз и прямо в воду брызги смех
– А-а-а помогите
женщина на мокром берегу рыдает и заламывает руки тянет к морю и отчаянно кричит нечеловеческий тоскливый вопль и чайки подхватывают и несут его над пенными волнами в даль в никуда
– Сын там он тонет помогите
почему никто не шелохнется люди неподвижны все застыли господи ну что же вы да оторвитесь сдвиньтесь ведь беда же погибает человек живой
это не люди здесь их нет здесь только статуи холодные немые только копии людей их много несусветно много неподвижно-благородных истуканов
волны с размаху ударяются о скалы бьют наотмашь статуи тр-рах-х-ах и разом кончено рассыпались на миллиард кусков в пыль фейерверк раздробленных молекул
– Спасите же спасите
женщина обезумела вконец бессильно повалилась на песок рвет волосы царапает лицо рычит и плачет
волны как живые милосердствуют выносят сына на сырую отмель мать точно самка ослепленная инстинктом вскакивает прижимается к нему
– Сынок мой милый целый мертвый не-е-т
а чайки кружатся кричат нелепо жутко…
Вот и день прошел. Еще один обычный день. Такой же ненужный и тягучий… А до конца осталось - в общем-то немного. Мало дней осталось до конца…
– Я сегодня отвратительно спала.
– Что так?
– Не знаю. Какой-то сон привиделся… Бессмысленный, жестокий… - Просто ты вчера переутомилась. Тебе нельзя много говорить. И часто волноваться.
– Господи, ну, сколько можно - этого нельзя, того нельзя! Ведь я еще жива… - Все верно. Именно поэтому. А как иначе? Полагаю, только мертвых ограничивать ни в чем не стоит… Не поймут и не оценят.
– Ну и шутки у тебя!
– Я не шучу. Любому, чтобы долго жить, необходимо точно знать свои границы. А тебе - особенно. Уж ты не обижайся на меня… - Возможно, ты и прав… Но не могу я по-другому, не могу! Все упорядочить, существовать - от сих до сих… Ведь я же не машина…