Пустой мир. Сестры
Шрифт:
Сержант попытался выстрелить снова, но вместо того, чтобы нажать на спусковую кнопку еще раз, его рука с треском взорвалась. Броня, кожа и мышцы разлетелись в мелкие брызги, оставив только белые кости, связанные суставами и остатками сухожилий. Страшная боль, пронзившая его в этот момент, заставила с криком повалиться на колени и удерживала на месте, пока неизвестная сила нещадно уничтожала его подчиненных. Он слышал только крики солдат; кто-то даже пытался бежать, но невидимая сила настигала их, разрывая на куски, выворачивая заживо наизнанку или просто сминая в лепешку.
Этот ребенок или, точнее, то существо, которое сейчас притворялось ребенком,
— Пожалуйста… пощади, — прохрипел он, глядя в спокойное и равнодушное лицо девочки и ярко сияющие чуждым разумом глаза, — я не хотел…
— Столь же трусливы и бессмысленны, — последнее, что он услышал, были сорвавшиеся с уст ребенка слова, а в следующий миг его уже разрывало изнутри на мелкие брызги, отпечатавшиеся на стенах ближайших домов.
***
Уже потерявшие надежду последние выжившие жители этого поселка, согнанные на единственную базарную площадь, бывшей центром общественной жизни, внезапно снова ее обрели. Солдаты, которые собирались отобрать самых подходящих для продажи в рабство, а остальных тут же и перебить, совершенно неожиданно и без какой-либо понятной причины были убиты неизвестной силой, падая один из другим, хрипя и истекая кровью изо рта, глаз и ушей.
— Смотрите! — один из мужчин первым разглядел среди отблесков пожаров девочку в изорванной залитой кровью одежде. Она брела по улице, пошатываясь на каждом шаге. Ее почти сразу же узнали — дочь мельника, единственный ребенок в семействе, каким-то чудом выживший там, где прошли отряды вражеских солдат.
— Ирэн! Она жива?! Что с ней?! Где все остальные?! Что это вообще было?! — выживших словно прорвало, шок и ужас еще не отступили, но их уже вытесняли радость и недоумение от невероятного спасения. Теперь они пытались что-то сделать, кто-то даже бросился к оружию мертвых солдат, даже не задумываясь о том, что угроза, с которой они могут столкнуться, убившая этих бойцов, не боится огнестрельного оружия. Какая-то женщина даже бросилась к девочке, чтобы ей помочь, но именно в этот миг только что появившаяся надежда снова потухла.
Женщину, подбежавшую к Ирэн, неизвестная сила подхватила и подняла в воздух, после чего та лопнула, разлетелась вдребезги, забрызгав все вокруг мелкими каплями крови. А ребенок просто прошел вперед, переступив выпотрошенное тело, словно ничего не случилось.
— Столько времени прошло, а ничего не изменилось. Остаетесь столь же примитивными и глупыми, как и прежде, — не своим голосом произнесла девочка, когда ближайший к ней поселенец так же превратился в брызги, оставившие на ближайшей стене широкий красочный ореол. — Сколько бы не сменялось поколений, сколько бы не сменялось видов, вы остаетесь все такими же грубыми и примитивными, словно разум ваш не способен развиваться. И все-таки чем-то вы отличаетесь каждый раз. Возможно, когда-нибудь этот поиск и закончится… только не в этот раз…
— Что ты за демон?! — выкрикнул кто-то, обратив на себя внимание
— Пощади! — прокричал кто-то, понимая, что смерть все равно пришла за ними, но не в обличье врага, а в образе невинного казавшегося совершенно безобидным ребенка. И этот последний крик даже заставил ее остановится, оценивающим взглядом посмотрев на напуганную до полусмерти жертву.
— Зачем вас щадить? — спросило существо, захватившее тело Ирэн. — Вы же все равно умрете. Такова ваша участь. И пусть хоть ваша смерть не будет такой же бесполезной, как ваша жизнь. Поэтому, — она чуть наклонила голову, продолжая разглядывать перепуганного до полусмерти собеседника, — умри…
Когда живых вокруг больше не осталось, существо, засевшее в теле девочки, внимательно прислушалось к собственным ощущениям. Это тело было маленьким и хрупким, но обладало гораздо большим запасом жизненной энергии, чем тела его прежних носителей. Срок их активного использования ограничивался всего лишь несколькими десятилетиями — слишком короткий, чтобы суметь достигнуть всех поставленных целей, поэтому приходилось тратить время на поиски чего-то более подходящего, пока случайно на пути не встретился ребенок. К тому же его душа, гораздо более слабая и переполненная столь подходящими эмоциями, еще могла пригодится. Возможно, в этом теле стоило задержаться, пока не подвернется новое более подходящее, или оно не износится раньше срока.
***
Волчок судорожно металась взглядом по контрольной панели, пытаясь найти хоть какую-то подсказку, как заставить работать всю эту громаду, но большинство кнопок и рычагов не были подписаны, а имеющиеся символы ни о чем не говорили. И прежде уверенная в себе даже в самых критических ситуациях девушка чуть ли не паниковала, отлично понимая, что весь план, и так державшийся на честном слове, рушится как карточный домик только из-за того, что она слишком тупая, чтобы сделать все правильно и снова запустить реактор.
— Ну как же все это запускается… Как же?! Где-то же должно быть хоть что-то… — приговаривала она сквозь зубы, бегая от одной контрольной панели к другой и натыкаясь на одинаковые ряды кнопок, шкалы с бегунками, множество переключателей и рычагов, и не находя самую большую красную кнопку с надписью «вкл», как она себе представляла прежде. Волчок боялась нажимать на все подряд, поскольку даже если это и привело бы к запуску реактора, то, скорее всего, вызвало бы его моментальную перегрузку и взрыв, а с этим надо было повременить. Во всяком случае, до тех пор, пока просто не останется другого выбора, кроме как поднять весь этот бункер на воздух вместе с собой и остальными. Пока Волчок панику еще сдерживала, надеясь найти хоть какую-то инструкцию.
«Я помогу», — этот голос девушка узнала сразу, он звучал так же, как тот, что слышали рядом с шахтой, гораздо слабее, чем отзвуки демонической твари, но все равно пробиравшийся в самую глубину души, не давая даже возможности от него отмахнуться. Так что наемница сразу остановилась, с трудом заставляя себя и дальше контролировать свои действия. Мало что в этом мире вообще могло ее напугать, но эти демонические голоса, с легкостью проникающие в самые тайные уголки души, лишающие воли, делающие ее беззащитной, пугали до дрожи в коленях.