Пустой
Шрифт:
Так необыкновенно это всё. Воин впервые испытывает что-то такое… Неуловимое, лёгкое, трепетное и согревающее сердце. Он не знает, что это. А может, не хочет понимать и признавать, когда знает ответ. Кажется, словно, открывшись себе, он изменится, не только сам он – его жизнь. Ярост не готов прощаться с тем, что имеет, с тем, что ему дорого и необходимо, словно кислород. Ему просто нравится чувствовать это – лёгкую симпатию, любопытство к новому человеку, привычки и тайны которого ему неизвестны. Когда общается с человеком, сближаешься с ним, он открывается тебе постепенно, словно цветок свои бутоны, как лилия на её голове, а ты в ответ даёшь себя познать другому. Это захватывающе, каждый раз в новинку, ведь не знаешь, что спрятано в голове и прошлом того или иного собеседника. Да и личность у каждого разная: какая-то более похожая на тебя, какая-то абсолютная противоположность, с которой или получается найти общий язык, или нет. Наверное, именно это и ищет юноша в своей спутнице – те эмоции и чувства, которые способен вызвать только новый человек, возникающий на пути твоей жизни, желающий всё время или хоть немного пройти её рядом, вместе. Да, обзавестись новым другом, спутником, способным помочь в необходимый момент, способным указать свет во тьме, стать опорой и поддержкой, когда это необходимо. Способным разделить моменты радости и горести вместе, чтобы было не одиноко, не страшно, а обнадёживающее и уютно.
– Здесь время так быстро идёт… – Огилт, смотря на небо, говорит фразу тихо, еле уловимо для чужого слуха. Но это не звучит грустно, скорее… Восхищённо?
– Да, мне хотелось бы его хоть немного задержать, – Ярост жестикулирует в такт своих слов, огорчённо вздыхая. К сожалению, нечто подобное невозможно, лишь в мечтах и добрых книжках, которые он любил читать в детстве. Сейчас ему не положено подобным увлекаться, только серьёзную литературу принимает гвардия, советуя того или иного автора.
– Зачем? Ты не думаешь, что было бы слишком скучно, если бы время шло медленнее, – темноволосая оборачивается, заглядывает в тёмные глаза напротив, комкая в пальцах платок, в который была завёрнута булка. – Каждая минута бы длилась часом, каждая секунда – веком. Это обременительно.
Она фыркнула и покачала головой, словно рассказывала соседскому малышу очевидные вещи, которые знает каждый взрослый и ему уже давно пора тоже знать, а не верить в невозможное.
– Так можно было бы намного больше успеть сделать! – мечник восторженно разводит руками, не собираясь так просто уступать.
– Нет, ведь тебе изначально придётся делать больше, создастся только иллюзия того, что ты всё успеваешь, на деле работа будет только расти и расти, – Огилт сжала ладонью мужское плечо и разгладила рубаху, – красивая.
– Что?
– Твоя одежда. Мне нравится, как ты выглядишь! – и она солнечно улыбается после своих слов. Её глаза умилительно становятся меньше, а на щеках появляется лёгкий румянец. А вот у Яроста румянец совсем не лёгкий – он чувствует, как незамедлительно краснеет, а потому спешит отвернуться, чтобы его не заметили в таком состоянии. Жаль, что ему не удаётся этого сделать: – Ты такой милый!
Они знакомы лишь вторые сутки, но девушка действительно находит юношу рядом с ней очаровательным. Все те, кого она встречала до него, были суровыми, неприветливыми, чопорными и неразговорчивыми. Подобные им слишком скучны, чтобы на них хоть минуту тратить личного времени. Совершенно не в её вкусе. А ведь ей так хочется любви! Тёплых чувств, о которых она много вычитывала в различных книжках, за которыми она наблюдала у других! В родном для неё месте всё совершенно не так устроено. Там не придают никакого значения эмоциям и ощущениям. Все жаждут только одного: чтобы каждый выполнял свою работу точку и без ошибок. Получили эти сухари! Ха! Так им и надо, наверняка из-за неё работа застопоривалась! Безусловно кого-то «на замену» нашли, но её припоминают до сих пор добрым словом, пусть-пусть, им полезно позлиться, а то скоро в камни превратятся со своим отсутствием любопытства и не желаниями что-то изменить. Хотя будет нечестным сказать, что она совершенно одинока Дома. Таких же любознательных, как она, сыскать просто, однако бросить вызов главе может лишь она одна. Она такая одна, неповторимая, особенная!
Динистрио отличный собеседник и кавалер, с таким не страшно должно быть идти и ко дну морскому, и в самое горячее место пожара. Огилт радость распирает изнутри, что она встретила кого-то подобного. И сердце его явно пустует, она прекрасно справится с тем, чтобы стать центром его.
– Ты умеешь рисовать? – девушка скачет с темы на тему, интересуясь всем подряд. Юноша неуверенно кивает в ответ, – тогда принеси в следующий раз бумагу. И что-то, чем рисуют, уголь!
– Завтра?
– Да-да, завтра! – как хорошо, что у Яроста ближайшее время есть право не выходить на пост охранника, и без него достаточно рабочих рук. «Ненужных» временно работников отпускают заниматься своими делами, но, конечно, в последствии они сменяют работающих до этого. – А сейчас проводи меня до дома, а то мы засиделись здесь с тобой!
И в действительности прошла пара часов, пока они сидят и бродят около пня, обсуждая то небо, то время, то сладости. Темень ещё не собирается наступать, солнце высоко, но кто знает, как далеко живёт темноволосая, вдруг на дорогу туда нужно потратить немалое количество времени.
Они двигаются вглубь леса. Признаться, мечник не заглядывал чащу, в которую его уверенно ведёт девушка. Он не перестаёт оглядываться по сторонам, запоминая дорогу обратно.
– Постой, мне стоит оставить метки, по которым я смог бы вернуться обратно, – Динистрио достаёт из ножен ксифос, ближе подходя к широкому дереву. Немного жаль ранить дерево, так ещё и делать это ровным лезвием Солитюд, но это необходимость, так что простительно. Парень быстро вырезает на стволе понятную ему метку и кивает спутнице, давая понять, что он готов двигаться дальше.
По дороге таких знаков делается ещё много. Чем больше, тем Ярост больше хмурится, недовольным тем, что ему приходится это делать. Всё же он слишком любит природу, ему неприятна мысль быть тем, кто вредит ей. А именно это он сейчас и делает. Однако ему стоит уделить больше внимание тому, чтобы запомнить окружающую местность, нужно ведь легко в ней ориентироваться. Ему в прошлом отец часто повторял о том, как важен навык хождения по лесу. Мало ли когда он забредёт туда – специально ли, случайно ли, – нужно уметь оттуда выбраться. И мужчина объяснял основы своему ребёнку: рассказывал, как определять стороны света, какие знаки искать на деревьях, земле, в какую сторону двигаться, чем питаться в моменты голода. Это полезные навыки выживания для каждого.
Вдалеке начал виднеться старый небольшой домик. Он был явно заброшенным. Такой отлично подойдёт детей пугать – напридумывают себе ужасов, связанных с этой постройкой, и будут по всему городу слухи распространять. Действительно жуткое место для того, чтобы кто-то в нём жил. Особенно юная и красивая девушка. Возможно, внутри будет более уютно?
Вокруг было много молодых елей с ярко-зелёной мягкой хвоей, которая приятна на ощупь. Около домика самих деревьев не было, зато произрастали многочисленные цветки. Много было синего цвета.
– Прямо как твои глаза, – Огилт подмигнула юноше и, оправив своё платье, ускорила шаг. Подойдя к хлипкой дверце тёмного оттенка, она добродушно показала на неё руками и склонилась в небольшом шуточном поклоне, изображая гостеприимную хозяйку, приглашающую гостя внутрь.
– И ты здесь живёшь..? – голубые глаза удивлённо смотрели то на одну стену, то на другую, не понимая, как в подобном помещении можно не жить – просто находиться. На потолке и в углах было много паутины, а на ней – пауков. Пол был дырявым, влажным, а оттого скользким и опасным. Доски трещали, когда чья-либо нога на них наступала. Мечник разумно опасался, что любая из них может не выдержать и либо он, либо Огилт проваляться вниз.