Пустячок, а приятно
Шрифт:
— Не знаю…
— Что, просто хулиганы, что ли?
— Наверное…
Гарик как будто через силу выдавливал из себя слова.
— А ты их рассмотрел? — не унималась я. — Как они выглядели?
Гарик замялся.
— Не знаю, — сказал наконец он. — Они были в масках…
— Хулиганы? — удивилась я.
— Ну, не в масках… Просто там было очень темно…
— Так в масках или темно?
Я посмотрела Гарику прямо в глаза. Он смутился, отвернулся в сторону, ничего не ответил.
— И я все-таки не
Но Гарик отрицательно качал головой, тупо и равнодушно глядя прямо перед собой.
— Нет, Татьян, — пробормотал он. — Я ничего не помню. Совершенно… Все было как в тумане…
Я с изумлением смотрела на него. Чтобы Гарик был так подавлен и напуган простым нападением распоясавшейся шпаны? Такое на него совершенно не похоже. Наверняка произошло нечто большее. Но что именно? И почему Гарик так упорно замыкается в себе, ничего не рассказывает ни мне, ни своим сослуживцам? Что ж могло так его напугать?
Я рассеянно осмотрелась по сторонам. Телевизор продолжал работать, только Гарик убавил звук до минимума, чтобы он не мешал нам говорить. В комнате царил страшный беспорядок, повсюду были разбросаны вещи, газеты, нижнее белье, части мужского костюма, и сидящий в кресле Гарик ничуть не смущался от всего этого. Я вспомнила, каким идеальным порядком отличалась эта самая комната позавчера вечером, когда здесь было устроено шумное застолье, и не верила своим глазам. Что же, теперь в квартире Папазяна больше некому убирать?
— А ты что же, теперь один? — как бы между прочим поинтересовалась я. — Вон какой беспорядок у тебя…
— Я уберусь, — торопливо заверил меня Гарик. — Вот только стану чувствовать себя немного лучше…
— А что, кроме тебя самого, больше некому здесь убирать?
— Некому, — безжизненным голосом подтвердил Гарик.
— Ты что, теперь один живешь в своей роскошной квартире? — не унималась я. — Четыре комнаты, высоченные потолки… Ты тут не потерялся еще, на этих просторах?
— Нет, все нормально.
Гарик в своем оцепенении и юмора больше не понимал. Значит, дело совсем плохо…
— Слушай, Гарик, — продолжала я, — ты же мне, кажется, говорил, что с женой разошелся, верно?
— Да, разошелся…
— И с тех пор ни с кем больше не сошелся пока что? — Я игриво усмехнулась. — Никто не появился в твоей личной жизни с того времени?
Гарик несколько мгновений тупо смотрел на меня, потом вдруг сразу побледнел, вскочил с кресла и закричал на меня в страшном волнении, так что слюна брызнула изо рта:
— Ну все, хватит! Я больше не могу! Зачем ты пришла сюда? Что от меня хочешь? Меня эти ублюдки избили, так тебе этого мало, да? Ты хочешь, чтобы они и меня, и ее до смерти уделали?
Вдруг Гарик закрыл
Наконец Гарик перестал всхлипывать и поднял голову. По его смуглому, небритому лицу с огромным, с горбинкой, носом текли крупные капли слез. Внезапно он побагровел и отвернулся. Кажется, просто внезапно осознал и устыдился своего поведения.
— Извини, — смущенно пробормотал он. — Я наговорил тебе сейчас что-то не то… Понимаешь, я очень плохо себя чувствую…
Он поднялся с кресла и посмотрел на меня виноватыми глазами. Тогда я тоже встала с дивана.
— Гарик, ты, по-моему, что-то скрываешь, — сказала я. — Смотри, Гарик! Это может кончиться бедой прежде всего для тебя!
— Бедой? — Неожиданно он истерически расхохотался. — Какой еще бедой ты мне грозишь, а?
Это было уже слишком. Я стремительно подошла к нему, схватила его за руку.
— Гарик, что с тобой? — теряя терпение, воскликнула я. — Говори, что они с тобой сделали? Ну же! Только не молчи…
Но Гарик лишь отрицательно покачал головой, старательно отводя глаза. Высвободил свою руку, отодвинулся от меня.
— Извини, Татьяна, — устало проговорил он. — Мне нечего рассказать ни тебе, ни Кирьянову…
— Нечего? — усомнилась я. — Ты совершенно уверен, что нечего?
— Знаешь, — он не слушал меня, — мне сейчас и в самом деле нехорошо… Я бы хотел прилечь…
И это был Гарик Папазян, имевший звание мастера спорта по самбо? Как древний дед, он признавался мне в желании пойти полежать!
Впрочем, я по опыту знала, насколько упрям мой ментовский друг. Если Папазян что-то не хотел говорить, вытянуть информацию из него было практически невозможно. Покачав головой, я направилась к двери. Гарик со смущенным и виноватым видом последовал за мной.
— Извини, Татьяна, — бормотал он. — Ты же видишь, в каком я состоянии. Мне сейчас не до гостей…
Я кивнула, открыла дверь квартиры, но Гарик вдруг остановил меня, схватив за руку.
— Подожди минуту, — зашептал он торопливо и крайне возбужденно. — Ты мне говорила, что пыталась расследовать убийство Ольховского… Ты по этому поводу еще рыпаешься?
— Да, конечно! — Я смотрела на него удивленно.
— Татьяна, послушай моего совета! — горячо продолжал Папазян. — Брось ты это. Погубят они тебя…