Пустячок с десятью нулями
Шрифт:
— У вас есть какие-то версии по поводу случившегося? — прямо спросила я.
Расстегаев внимательно посмотрел на меня и промолчал.
— Аркадий Дмитриевич, я задала вам вопрос, — надавила я. — В конце концов, вы ведь сами заинтересованы в том, чтобы ваши деньги нашлись.
— Да, безусловно. Но если бы у меня были версии, я бы постарался сам их отработать, — подчеркнул Расстегаев.
Я поняла, что этот человек настроен весьма скептически к моему появлению и не верит в то, что я смогу найти деньги и вора. Очевидно, это был тип, который считал мужчин высшими созданиями, а женщин — так, приложением к ним. Однако я
«В конце концов, пусть за меня скажут мои успехи, — подумала я. — Или неуспехи. И то и другое справедливо. Или это насчет Расстегаева вчера поведали мне кости? А я уж грешным делом начала привязывать Папазяна…»
— Хорошо, тогда скажите, мог ли кто-нибудь, кроме вас, залезть в сейф в течение рабочего дня?
— Теоретически только Эльвира, — пожал плечами Расстегаев. — Но это только теоретически, поскольку ключей у нее нет.
Я заметила, что Стекольников заволновался.
— Я вам уже говорил насчет Эльвиры, что… — начал было он, но я перебила его:
— Я прекрасно все помню, Владимир Алексеевич. Не беспокойтесь, обвинять кого-то просто так я не собираюсь. Тогда выходит, что деньги были украдены после рабочего дня? То есть ночью?
— Наверное, — сказал Расстегаев и насмешливо посмотрел на меня.
«Какого черта было меня нанимать, если заранее считаешь это чушью? — начала закипать я. — Впрочем, нанял меня Стекольников, а не он…»
Стараясь не обращать внимания на скепсис на лице Расстегаева, я задала следующий вопрос:
— Как охраняется это помещение?
— Здание на сигнализации. Кроме того, я распорядился установить сигнализацию конкретно в помещении своего офиса, — ответил Стекольников.
— И обе сигнализации в порядке?
— Да, совершенно верно.
— Наверное, это специалист-универсал, — заявил Расстегаев. — Он виртуозно крадет ключи из карманов, потом так же кладет их обратно, ночью проникает в здание, отключив обе сигнализации, а затем вновь их включая. Причем делает все это, оставаясь невидимым!
— Владимир Алексеевич, — холодно проговорила я, не обращая внимания на издевательский тон Расстегаева, — я уже говорила, что хотела поближе познакомиться с вашим окружением. Аркадия Дмитриевича я уже имела честь узнать, теперь…
— Да-да, я помню, — кивнул Стекольников.
Он, конечно, тоже заметил скептическое отношение Расстегаева ко мне и посчитал за лучшее свернуть данный разговор.
— Я уже подумал над этим и нашел хороший выход. Сегодня вечером я соберу всех своих близких у себя дома. Там будут и моя жена, и Аркадий Дмитриевич, и Эльвира. Естественно, и наша дочь. Вот практически весь круг моего общения. За исключением, конечно, деловых связей и дальних родственников. Я посчитал за лучшее пригласить вас к себе. Там вы сможете поближе познакомиться со всеми и убедиться, что эти люди не имеют…
— Я вас поняла, спасибо, — ответила я и поднялась. — Только скажите мне, пожалуйста, ваш адрес.
— Разумеется, — чинно кивнул Стекольников и продиктовал адрес. — Приезжайте, пожалуйста, к шести часам.
Курносая Эльвира, листающая журнал, не поднялась мне навстречу, чтобы проводить до дверей. Она лишь пробормотала «всего хорошего», не отрываясь от журнала, и поправила рыжую волнистую прядь.
Я в ответ также пожелала ей всего доброго и покинула офис фирмы «Ритм». Собственно, до шести вечера у меня была куча времени, и я решила потратить его с пользой для дела. Не мешало бы пообщаться с вдовой Герасименко, эта женщина могла бы мне помочь. Конечно, можно посчитать нетактичным и неудобным беспокоить жену убитого в эти дни. В конце концов, у нее и без меня забот хватало, да и милиция наверняка ей уже все нервы вымотала. Но речь шла о серьезном деле, поэтому ни о каких церемониях в данном случае и речи быть не могло. И я без колебаний набрала номер телефона квартиры Герасименко.
— Здравствуйте, — спокойно начала я. — Скажите, могу я поговорить с женой Валерия Васильевича?
— Да, я вас слушаю, — ответил усталый женский голос.
— С вами говорит одна знакомая вашего мужа. Бывшая знакомая, — поправилась я. — Я бы хотела с вами встретиться. Мне это очень нужно. Да и вам, я думаю, тоже.
— Хорошо, если хотите, приезжайте прямо сейчас, — монотонным, равнодушным голосом согласилась вдова.
— Спасибо большое. Я скоро буду.
После этого короткого разговора я как-то сразу обратила внимание на тишину. Не на звуки, а на то, что было помимо них. Эти почти осязаемые, ничем не заполненные паузы, которые натягивались как резина, от секунды к секунде, создавая непонятные ощущения покинутости. Они потом вдруг лопались, не выдержав напряжения при очередном шорохе, стуке или каком-либо другом шуме. Будто горе, поселившееся в доме Герасименко, какой-то непонятной субстанцией перекочевало в салон моего автомобиля, мгновенно изменив его внутреннюю атмосферу.
Выехав на своей «девятке» на улицу, я почувствовала себя получше. Может, потому, что здесь было уже не так тихо. А может быть, на меня просто подействовал свежий летний воздух, влетевший в приоткрытое окно автомобиля. Мне предстояло вновь посетить дом человека, которого я видела живым единственный раз в жизни и никогда больше уже не увижу. И познакомиться с женщиной, которая бок о бок жила с ним энное количество лет. Мне было небезынтересно взглянуть на эту женщину с чисто женской точки зрения.
Жена Валерия Васильевича оказалась женщиной весьма привлекательной, хотя и несколько крупноватой. Тугие, полные щеки, здоровый цвет лица, гладкая кожа и крепкая фигура — все говорило о том, что на здоровье она не жалуется. При всем при этом ее нельзя было назвать полной, скорее статной. Похоже, что за своей комплекцией госпожа Герасименко старалась следить, возможно, даже посещала какие-нибудь спортивные занятия или шейпинг. На вид хозяйке было лет под сорок, но она старалась молодиться. Это подчеркивала ее аккуратная короткая стрижка. Нельзя сказать, чтобы она очень уж ей шла, но была современной и выполненной явно не соседкой по лестничной клетке.
— Здравствуйте, это я вам звонила, — пояснила я хозяйке на пороге.
Та жестом пригласила меня войти, и я снова оказалась в уже знакомой мне квартире.
— Меня зовут Татьяна. Я познакомилась с вашим мужем совсем недавно, подвозила на вокзал, когда он спешил вас проводить, — пояснила я, проходя в комнату.
— Вероника, — кажется, не вникая в смысл моих слов, представилась вдова. — Вы проходите, присаживайтесь.
Кажется, ее совершенно не интересовало, как и почему я познакомилась с ее мужем и что меня привело к ней в дом сейчас. Вероника явно была вся во власти своих переживаний по поводу смерти мужа. Она не задавала никаких вопросов, просто сидела и ждала, что я скажу.