Пустые головы
Шрифт:
– Тихо, тихо, док. Заводи, поехали.
– Куд-куда? – прокудахтал натужно Томас спёртым голосом.
– А без разницы. Будешь меня катать, пока всё не расскажешь.
– Ш-што всё? – теперь док шипел.
– Вообще всё! И не вздумай дёргаться. Не забывай, кто я… Я как раз на службе… Провожу следственно-оперативные мероприятия…
– Как-какие, на хер, мероприятия?! – приходя в себя и меняя растерянность на злость, «закакал» доктор теперь уже вполне по-мужски.
– По выявлению преступника! Поехали!!!
Слегка ослабив захват, Малой дал Томасу
– Ну!
– Что ну? Ты с ума сошёл!
– Рассказывай, сука!
– Да что рассказывать-то?!
– Не станешь по-хорошему – станешь по-плохому, – приговорил друга по ментовской инерции Малой с противным чувством несогласия с самим собой, когда ещё только на уровне бездоказательных, интуитивных ощущений становится понятно, что всё это зря.
Профессиональная же привычка утверждала, что самое время пригрозить шантажисту так, чтобы он понял вдвойне беззаконный трагизм своего положения, когда не только он – преступник, но и объект его вымогательства начал действовать против него сам по себе, безо всяких глупостей вроде Уголовно-процессуального кодекса, а потому ни перед чем не остановится. Однако Антон опасался «кипежа» с его стороны в этом случае и потому терпеливо решил играть роль законника:
– Ты понимаешь, док, что под статью залетел? Это срок, док! Это крах всей твоей жизни! Рассказывай всё. Только чистосердечное признание может тебе помочь.
– За что срок?! Преступление-то в чём? Что ты несёшь? Или теперь что, любовница – тоже уже преступление? Дожили…
– Не виляй, док, ты понимаешь, что встрял…
Последнюю фразу Малой произносил, уже поймав за хвост возможную разгадку своих внутренних неладов, но показывать своего наступающего понимания ещё не собирался.
– Какая любовница? Кто?
– Да в чём дело, в конце концов?!
– Я задал вопрос.
– Н-ну, ладно… Только между нами, Антон, по-мужски… Лады?
– Колись, док! Не тяни кота за яйца…
Тот остановил машину у бордюра, словно для набора решимости, но заговорил до банальности обыденно:
– Да ничего особенного… Господи! С медсестричкой у меня шашни. Роман!.. Она это так называет… Хочется ей романтики… – Пауза. – Ты-то тут при чём?
Док, очевидно, начал строить свои догадки в том же романтическом направлении – неправильные догадки:
– У тебя на неё виды, что ли? Бат-тюшки! Я ж не знал! Да и лямур у нас до тебя начался… Так что извиняй… Коли так-то…
В одном своём соображении доктор был безусловно прав – в том, что Антон действовал сейчас самостоятельно. Томас даже откровенно и нагло – пугающе! – расслабился под рукой участкового.
Хотя… Почему пугающе? Его, доктора, зато теперь в возможной панике с привлечением посторонних, настоящих ментов на службе, можно не опасаться…
Но и смягчать свой «наезд» сразу нельзя было – вдруг Томас «включил дурака»… Довольно умело, надо сказать, включил и сейчас «стрелки переводит». Молчание, однако, затянулось. Да и стоять тут нельзя было. Доктор молча и медленно опять поехал.
– Так это ты
– Не к ней, а на квартиру… Снял я квартиру…
Герой-любовник удивлённо посмотрел в зеркало заднего вида. Мгновенное его прозрение стало затуманиваться новыми вопросами: за кем следил Малой, за ней или за ним? А если за ним, то с чего вдруг?
– А она там?
– Нет! – доктор отреагировал так быстро, что для Антона звук ответа брякнул ложью, словно в пустом ведре. – Слушай, Антон… Давай, ты успокоишься… Нет её там, правду тебе говорю… Это не её дом… А где её, я даже и не знаю – незачем мне… Она говорила, что с родителями живёт… Я бы туда в любом случае не пошёл бы… Ну что мне, с родителями знакомиться, что ли?!
Соблазнитель чуть было не добавил в сердцах «Нах они мне нужны!», но сдержался, дабы личную трагедию несчастного влюблённого не усугублять своим несерьёзным к ней отношением. Антон, между тем, отметил, что они всё больше отдаляются от заветного двора. Мало этого, оклемавшийся от внезапности доктор, по виду сначала принимавший его за психа, уже перестроился из правого ряда в центральный и ехал теперь вполне себе уверенно.
– А на фига вам квартира? Работы, что ли, не хватает?
Он всё-таки отпустил доктора совсем – не хватало ещё вляпаться куда-нибудь.
– Ну, Антон… Девушка же… Это для умудрённой замужней какой-нибудь – трижды уже замужней! – встречи на стороне романтичны. Служебный роман, то да сё. Дежурство, новая недомашняя обстановка, острота, адреналинчик – вот её романтика, которая усиливает-украшает желание… Когда скрип старого домашнего дивана вызывает только мысли о покупке новой мебели… А это! Девушка же совсем! Для неё романтика пока ещё – это свой дом, в смысле, без родителей… Свой муж… То да сё… Ну, я и согласился квартиру снять… Не покупать же ей!..
На последней фразе, неосторожно и цинично вырвавшейся-таки из контролируемого плена риторики, Томас осёкся и замолчал.
– А кто хозяин этой хаты?
– Да бабка какая-то… Я толком и не знаю… А зачем тебе?
Малой снова уверенно завёл руку за шею водителя, давая понять, что тот рано расслабился. Машина опасно вильнула.
– Да это не я договаривался! – заголосил испугавшийся доктор. – Это она! Я только деньги даю.
– А не боишься переплатить?
Молчание. Непонятно было, от чего: то ли от угаданного червячка в мозгу доктора, то ли от его не предполагавшегося ранее наличия. Антон надавил посильнее… Не рукой – вопросом:
– Или девка такая сладкая, что о деньгах даже думать не хочется?
– Это нетактичный вопрос, – только и придумал, что сказать на это доктор, будучи снова испуганным и максимально осторожным в высказываниях насчёт дамы.
– Ладно. Расслабься, док. Во сколько у вас стрелка?
– С кем?
– С любовницей! С кем… Свидание когда?
– Антон, перестань! – джентльменская решительность была озвучена весьма истерично. – Я тебя прошу…
– О чём?
– …Она здесь не причём! – вторым и главным смыслом этого возгласа было «Я здесь не причём!».