Шрифт:
Борис Виан
Пустынная тропа
I
Молодой человек собирался жениться. Он заканчивал школу мраморщиков, специализирующихся по всем видам надгробий. Это был юноша из хорошей семьи: его отец заведовал отделом в Компании трубопроводов, а его мать весила шестьдесят семь килограммов. Они жили на улице Двух Братьев, пятнадцать, обои у них в столовой не менялись, к сожалению, с тысяча девятьсот двадцать шестого года: на фоне берлинской лазури апельсины апельсинового цвета - а это ведь безвкусно. Теперь в моде обои вообще без рисунка, и потом на более светлом фоне. Его звали Фидель, что значит Верный, а отца - Жюст, что значит Справедливый. Мать тоже как-то звали.
Вечером он,
На станции Денфер-Рошро в его купе вошел ученик той же школы, только старшего класса. Он держал под мышкой надгробную плиту больших размеров и нес еще хозяйственную сумку, в которой лежал красивый крест, отделанный фиолетовым бисером. Фидель поздоровался. Порядки в школе были строгие: всем учащимся полагалось носить черный костюм и менять белье дважды в неделю. Им следовало также воздерживаться от неуместных выходок: не выходить, например, без шляпы, не курить на улице. Фидель с завистью смотрел на фиолетовый крест; но время летит быстро, утешал он себя, через два месяца он перейдет в старший класс. Тогда в его распоряжении будут большие надгробные плиты, два креста, отделанные бисером, и один гранитный, правда, его нельзя брать домой. На всех учебных пособиях стояло имя директора школы, так как они представляли большую ценность, но ученикам разрешалось работать над некоторыми композициями дома, чтобы закрепить полученные в школе знания и навыки. В младшем классе изучались надгробные плиты для детей до шестнадцати лет, затем учащиеся получал доступ к юношеским могилам и, наконец, в старшем классе имели дело с памятниками для взрослых - это была самая интересная и разнообразная работа. Занятия были, конечно, только теоретические: опираясь на приобретенные знания, ученики создавали проекты памятников, практическое же воплощение оставалось за отделением ваятелей. При шкале имелась комиссия по распределению, где художников и ваятелей, успешно сдавших выпускные экзамены, объединяли в пары, руководствуясь индивидуальными особенностями каждого и серией тестов, разработанных обществом парижского транспорта. Художники изучали, кроме всего прочего, коммерческую сторону дела и отношения с заказчиками; ввиду этого им необходимо было соблюдать полную корректность в одежде и манерах.
Оба ученика вышли на станции Сен-Мишель и направились вверх по бульвару. По специальному разрешению Клюнийского аббатства школа была размещена в руинах древних терм Юлиана Заступника, и часть занятий проводилась по ночам среди развалин; такая атмосфера благотворно действовала на учащихся, способствуя развитию у них утонченного художественного вкуса, отвечающего требованиям современной погребальной эстетики.
Приближаясь к развалинам, Фидель и его спутник услышали похоронный звон и ускорили шаг: это был сигнал к началу занятий.
II
В полночь начиналась большая перемена, продолжавшаяся примерно час. Ученики выходили прогуляться среди развалин, подышать свежим воздухом и развлекались, стараясь разобрать древнееврейские надписи на могильных плитах, которых в руинах терм Юлиана было множество.
Им также разрешалось проводить свободный час в баре, открытом по соседству при музее Клюнийскими аббатами Лазарем Вейлем и Жозефом Симоновичем. Фидель любил зайти в бар и побеседовать с хозяевами: их глубокие познания в области искусства ваяния надгробий и оригинальность их суждений восхищали прилежного юношу, который забывал о памятниках лишь для того, чтобы воскресить в памяти прелестный образ своей невесты Ноэми.
Ноэми - ее отец был инспектором, а мать прекрасно сохранилась - жила на бульваре Сен-Жермен в скромной двенадцатикомнатной квартирке на третьем этаже; у нее были две сестры одного с нею возраста и три брата, из которых один был на год старше, почему в семье его называли старшим.
Иногда Ноэми заходила в бар при музее провести полчасика с женихом под отеческим оком Жозефа Симоновича, и молодые люди обменивались нежными клятвами, потягивая "Дух Смерти", шедевр Жозефа.
По правилам учащимся не полагалось пить ничего крепче черного кофе с капелькой ликера, но иногда они позволяли себе небольшие нарушения без серьезных последствий для своего морального облика: их корректность оставалась безупречной.
В этот вечер Фидель не виделся с Ноэми. Он назначил встречу Лорану, своему старому школьному другу, теперь практиканту в больнице Отель-Дье. Лоран часто дежурил по ночам и мог отлучиться, когда бывало не слишком много работы.
На этот раз Лоран опоздал: когда он пришел, было уже без двадцати час. Ему пришлось задержаться: в больницу привезли какого-то пьяницу в сопровождении пяти-шести жандармов, как обычно бывает в подобных случаях. Врачи не могли понять, был ли он действительно пьян, однако добросовестность полицейских, избивших его до полусмерти, не оставляла сомнений, и так как он пребывал в бессознательном состоянии, снять с него показания не удалось.
– Он кричал: "Да здравствует свобода!", - сказал один из жандармов, - и переходил улицу в неположенном месте.
– Ну, пришлось ему вмазать, - сказал другой.
– Разве можно допустить, чтобы в студенческом квартале лица в состоянии опьянения подавали дурной пример молодежи?
От стыда бедняга скончался под наркозом еще до операции: это и задержало Лорана. К счастью, его коллега Петер Нья остался на дежурстве и занялся пострадавшим.
– Когда твоя свадьба?
– спросил Лоран.
– На той неделе...
– А когда мы похороним твою холостяцкую жизнь? Ты готов к этому мероприятию?
– Ну, - рассмеялся Фидель, - наверно, тоже на той неделе.
– Знаешь, - сказал Лоран, - надо тебе серьезно этим заняться.
– Я и занимаюсь.
– Кого же ты пригласишь?
– Тебя, Пьера и Майора.
– Кто это - Майор?
– Друг Пьера. Пьер очень хочет нас познакомить.
– А что он собой представляет?
– Пьер говорит, что он посетил массу кладбищ и может быть полезен для моей карьеры. И вообще это занятный человек.
– Майор так Майор, - согласился Лоран.
– А девушки?
– О!
– возмутился Фидель.
– Никаких девушек! Подумай, ведь через три дня я женюсь.
– А зачем же, по-твоему, хоронят холостяцкую жизнь?
– Похороны - дело серьезное, - протянул Фидель, - и я хочу дать моей невесте то же, чего требую от нее.
– То есть абсолютную невинность?
– уточнил Лоран.
– По крайней мере, относительную, - сказал Фидель, потупившись.
– Ладно!
– заключил Лоран.- Стало быть - мальчишник.
– Разумеется, - ответил Фидель.
– В среду в семь вечера у меня.
Пробило час ночи, и друзья вышли из бара. Лоран попрощался с Жозефом, пожал руку Фиделю и направился к больнице.
Фидель вернулся к своим одноклассникам в южный склеп, где проходили занятия. Там же помещался выставочный зал для курсовых и дипломных проектов.
Начался урок. Он был посвящен окраске в черный цвет гравия вокруг карликовых буксов, составляющих растительное окаймление памятника образца номер двадцать восемь из гранита с полурельефным крестом.