Прилежные ученики
Шрифт:
Борис Виан
Прилежные ученики
I
Люн и Патон спускались по лестнице Полицейской академии. Только что закончился урок рукоприкладной анатомии, и они намеревались пообедать перед тем, как заступить на пост у штаб-квартиры Партии конформистов, где совсем недавно какие-то гнусные мерзавцы переколотили окна узловатыми дубинками. Люн и Патон весело шагали враскачку в своих синих накидках, насвистывая марш полицейских; при этом каждый третий такт отмечался весьма чувствительным тычком белой дубинки в ляжку соседа; вот почему этот марш настоятельно требует четного числа исполнителей. Сойдя с лестницы, они свернули в галерею, ведущую к столовой. Под старыми каменными сводами марш звучал как-то
Люн толкнул массивную дверь столовой и вошел первым. Патон замешкался надо выло досвистать марш, вечно он отставал от приятеля на пару тактов. Двери непрестанно хлопали, в столовую со всех сторон стекались слушатели Академии, они шли группами по двое, по трое, очень возбужденные, так как накануне началась экзаменационная сессия.
Люн и Патон подошли к столику номер семь где столкнулись с Поланом и Арланом - парой самых отъявленных тупиц во всей Академии, с лихвой возмещавших недюжинную тупизну незаурядным нахальством. Все уселись под стоны придавленных стульев.
– Ну, как оно?
– спросил Люн у Арлана.
– Хреново!
– отвечал Арлан.
– Подсунули мне, гады, старушенцию годов на семьдесят, не меньше, а уж и костистая до чего, старая кляча!..
– А вот я своей с одного маха девять жевалок вышиб, - похвастался Подан, сам экзаменатор меня поздравил!
– Эх, а мне не повезло, - бубнил свое Арлан, - подложила она мне свинью, плакали теперь мои нашивочки!
– Все ясно, - сказал Патон, - им больше не удается набирать для нас учебный материал в трущобах, вот они и выдают кого посытее. А такие - крепкий орешек. Бабы, правда, похлибче, но что касается мужичков, так вы не поверите, я нынче весь взопрел, пока вышиб одному глаз.
– Ну, вот это мне раз плюнуть, - обрадовался Арлан, - гляньте-ка, я тут чуток помозговал над своей дубинкой.
Он показал им свое изобретение. Конец дубинки был весьма изобретательно заострен.
– С лету вмазывается!
– сказал он.
– Верных два очка в кармане. Я уж поднатужился, надо же было отыграться за вчерашнее!
– Мелюзга в этом году тоже черт знает какая, просто руки опускаются, заметил Лун, - вчера мне дали одного мальца, так я всего только и смог, что перебить ему кисть, и это с моего-то удара! О ногах я уж и не говорю, тут даже дубинка не помогла, пришлось маленько каблуками поработать. Противно даже, ей-богу!
– Это точно, - согласился Арлан, - из приютов нам больше ни шиша не перепадает. А нынешние поступают сюда прямо из детоприемника. Тут уж на кого налетишь, дело случая. Если мальчишке не пришлось голодать, его, твердокожего дьявола, ни одна дубинка не возьмет!
– А я гляжу, - прервал его Подан, - горят мои нашивочки ясным огнем, я и давай дубасить что было сил, чуть не сдох, ей-богу! У меня от натуги даже пуговицы с мундира посыпались, из шестнадцати всего семь на месте осталось. Но сержант только рад был придраться. "В другой раз, - говорит, - будешь пришивать покрепче". И влепил мне наряд вне очереди!
Они замолчали, так как подоспел суп. Люн схватил поварешку и запустил ее в кастрюлю. Сегодня подали наваристый бульон из галунятины. Все четверо налили себе по полной тарелке.
II
Люн
Вдали показался тяжелый грузовик, набитый балками из барбандированной стали. На самой длинной из них, оглушительно хлопавшей концом по мостовой, пристроился мальчишка-подмастерье. Он размахивал красной тряпкой, разгоняя прохожих, но на машину со всех сторон бросались лягушки, и несчастный парень непрестанно отбивался от этих осклизлых тварей, привлеченных ярким лоскутом.
Громадные черные колеса грузовика подпрыгивали на камнях мостовой, и мальчишка плясал, как мячик на ракетке. Когда машина поравнялась с Люном, ее сильно тряхнуло. В тот же самый миг крупная ядовито-зеленая лягушка впрыгнула мальчишке за ворот и скользнула под мышку. Тот взвизгнул и отпустил балку. Перекувырнувшись и описав полулемнискату, он врезался в самый центр книжной витрины. Отважный Люн, не колеблясь, засвистел во всю мочь и ринулся на мальчишку. Он выволок его за ноги из разбитой витрины и начал усердно вдалбливать ему в голову ближайший газовый рожок. Большой осколок стекла, торчащий из спины мальчика, трясся вместе с ним и отбрасывал солнечный зайчик, который весело плясал на горячем сухом тротуаре.
– Опять фашисты!
– крикнул, подбегая, Патон.
Из магазина вышел служащий и подошел к ним.
– Я думаю, это чистая случайность, - сказал он, - мальчик слишком молод для фашиста.
– Да вы что!
– заорал Люн.
– Я же видел, он это нарочно!
– Гм...
– начал служащий.
Разъяренный Люн на минуту даже выпустил мальчишку из рук.
– Вы что, учить меня вздумали? Глядите... А то я сам кого хочешь научу!
– Да... Понятно, - сказал служащий. Он поднял мальчика и скрылся вместе с ним в дверях.
– Вот паразит!
– возмутился Патон.
– Ну, он об этом пожалеет!
– Еще как!
– откликнулся довольный Люн.
– Глядишь, и повышение заслужим. А фашиста этого мы отсюда выудим, сгодится нам в Академии.
III
– Ну и скучища, чтоб ее!..
– проворчал Патон.
– Ага, - ответил Люн, - то ли дело на прошлой неделе! Чего бы сообразить, а? Хоть бы разок в неделю эдакое развлечение, и на том спасибо!
– Точно, - сказал Патон.
– Эй! Глянь-ка вон туда!
В бистро напротив сидели две красивые девушки.
– Ну-ка, сколько там на твоих?
– спросил Люн.
– Еще десять минут - и порядок, - ответил Патон.
– Ух вы, цыпочки!
– сказал Люн (он глаз не мог оторвать от девушек). Пошли выпьем, что ли?
– Давай, - сказал Патон.
IV
– Ну а сегодня-то вы с ней встречаетесь?
– спросил Патон.
– Нет, - сказал Люн, - она занята. Тьфу, что за проклятый день!
Они дежурили у входа в Министерство прибылей и убытков.
– Ни живой души, - сказал Люн, - прямо...
– Он умолк, так как к нему обратилась почтенная пожилая дама.