Пустынник Агафон
Шрифт:
Федоткина сменяет уборщица Устинья Дорохова. Она гневно обвиняет членов бригады и самого бригадира в бескультурном отношении к своему рабочему месту, убирать которое ну просто нет никакой силы-возможности.
Все ниже опускается голова Анания. Нет, пожалуй, и рядовым монтером не оставят. Хорошо бы, если разнорабочим...
Но вот на трибуне появляется рыжий хохолок председателя кассы взаимопомощи Кнутикова.
— Верно все! Святая правда! — сокрушенно возводит он очи к потолку. —
Подняла руку заведующая библиотекой, пышная, молодящаяся блондинка.
— Я полностью согласна с предыдущим оратором, — взволнованно начала она. — Анания Ивановича я очень хорошо знаю. Взгляните на его формуляр. Он первый занял очередь на фантастическую новинку «Планета обезьян», а «Записками следователя» увлекается уже восьмой месяц.
Блондинку сменяет директор Дома культуры. Он напомнил собравшимся о прошедшем недавно с большим успехом общезаводском матче-турнире «КВН» и отметил выдающиеся заслуги в этом деле Анания Охапкина.
Тут председательствующий не выдержал и попросил выступающих говорить по существу.
— Я скажу по существу, — встал с места редактор многотиражки Чичеров, — у меня есть конкретное предложение, касающееся активного рабкора нашей газеты: указать т. Охапкину А. И. на недостаточное руководство вверенной ему бригадой электромонтеров.
— И указывать нечего, — донесся с задних рядов визгливый женский голос. — Охапкина я знаю! Добрецкой души человек. А если и выпивает, так это же общая мужская болезнь. Мой ирод тоже лакает, как верблюд!
Слушая страстные, полные чувства речи выступающих, Ананий Охапкин заметно приободрился и поднял голову. Хрупкая соломинка на его глазах превращалась в комфортабельное бревно. Он уже не боялся, что завком поставит перед дирекцией завода вопрос о его снятии. Не-ет, голубчики, руки у вас коротки снимать таких полезных обществу людей!
И действительно, редактор многотиражки снял в конце концов свое предложение. Заседание закончилось вынесением общей резолюции, в которой глухо упоминалась необходимость усилить организацию труда в бригаде электромонтеров.
Когда упомянутая резолюция принималась, в открытые окна с улицы донесся пьяный рев какого-то заблудившегося собутыльника Охапкина, словно он специально явился приветствовать его триумф.
Драма на площадке
На площадку третьего этажа недавно заселенного жилого дома поднялась пожилая дородная женщина в сером оренбургском платке. Поставила возле двери с табличкой «20» кошелку, из коей торчал большой рыбий хвост, достала ключ, всунула его в замочную скважину и пыталась повернуть. Увы! Ключ не шелохнулся. Вынув ключ, она внимательно оглядела его бороздки. Все вроде в порядке. Неужели сломался замок?!
Эта мысль заставила ее похолодеть. Чистое наказание с этими замками! Недаром их когда-то в «Фитиле» протаскивали! Она надавила плечом на дверь.
— Дави не дави, толку не будет, — ухмыльнулся проходивший по лестнице вниз рыжеусый мужчина в телогрейке. — На пятом этаже такая же петрушка происходит.
— Голубчик! — взмолилась женщина. — Помоги бога ради. Скоро муж обедать явится, а у меня обед еще в кошелке лежит.
Мужчина, подойдя, критически оглядел дверь.
— На пол-литра дашь? — деловито спросил он. — Ну, ну, пошутил. Сделаем! Нам двери ломать не впервой.
— Ломать? — удивилась женщина. — Зачем ломать?
— Иначе не открыть. Погоди, я за инструментом поднимусь.
Мужчина исчез. Вскоре он появился снова с инструментами.
— Замок-то у вас не шурупами, а гвоздями закреплен, — недовольно сказал он, тыча пальцем в скважину, — рубить придется.
— Руби, милый, — кротко вздохнула женщина.
Поплевав на ладони, мужчина начал орудовать зубилом и молотком. На стук из соседних дверей выглянули несколько любопытных голов и тут же скрылись. Как видно, взломы замков в этом доме большой сенсации не производили. Привыкли. Лишь одна молодая женщина в пуховой шапочке, только что появившаяся на площадке, с нервным криком кинулась к мужчине.
— В чем дело? Кто вам дал право ломиться в чужую дверь!
— Не мешайте, гражданка, — отмахнулся от нее мужчина.
Женщина в пуховой шапочке, не отвечая, сунула ключ в дверь, и... дверь отворилась. Всеобщее изумление.
— К-как это вам удалось? — пролепетал мужчина.
— Очень просто, — ответила вновь вошедшая с достоинством, — это моя квартира. Да, да. Какой у вас адрес?
— Дом сорок три, корпус четвертый, подъезд шестой, квартира двадцать.
Женщина в шапочке озадаченно глядит на женщину в платке.
— Удивительно! Совершенно такой же адрес, как у меня. Должно быть, это я перепутала. Извините.
Пожав плечами, она делает несколько шагов по направлению к лестничной клетке, но вдруг оборачивается.
— Постойте! А квартал у вас какой? Квартал?
— Квартал «А».
Лицо под пуховой шапочкой озаряется счастливой улыбкой.
— А это «Б». Значит, моя квартира! Ваш «А» за углом, точно такой же дом, тютелька в тютельку.
Раздался смущенный кашель мужчины.
— Снова петрушка получилась. Я ведь у вашего замка все гвозди начисто пообрубал.
— У меня, кажется, запасные есть. Минутку...
Женщина в пуховой шапочке скрывается за дверью. А женщина в оренбургском платке, подхватив свою кошелку с рыбьим хвостом, сокрушенно охая, семенит к лестнице.
Плоды просвещения
После базара в районном Доме приезжих осталось мало жильцов: инженер облплана, двое заготовителей да Иван Силыч, дояр колхоза «Заря». Они сидели за самоваром в тесной комнатушке дежурной и вели разговор самый непринужденный.