Пустыня смерти
Шрифт:
Итак, теперь, если пустынники не пойдут мне навстречу, мне придётся приговорить к смерти аул, полный живых людей. Эй, боги пустыни, змеиные боги, на кого вы смотрите, кого вы видите, даруйте тем хоть немного разума.
Я иду убивать. Это грязная работа, и я с удовольствием без неё обойдусь. Дайте знак шаману, что ли, пусть эти разбойники выполнят мои требования. Пусть мне повезёт!
Не повезло…
И, наверное, отчасти в этом виновата была я сама. Потому что сразу не расставила все точки над i. Сразу не показала, на чьей стороне сила. И это была роковая ошибка.
Змеи следовали за мной на некотором отдалении, да ещё и по норам старой змеи этого аула. В том смысле, что их не было ни видно, ни слышно. Со стороны казалось, что я одна-одинешенька пришла в аул Голландцев.
Совершенно безумное мероприятие.
И о чём я только думала? Наверное, об Али и Ене.
Мне было безумно страшно. Но свой страх показать я никому не могла.
За те несколько минут, которые мне нужны были, чтобы дойти до входа в аул, я должна была изгнать страх из своей души, загнать его в такой уголок, откуда он не сможет поднять свою уродливую голову.
Это было совсем непросто. Но у меня не было даже попыток на это, я должна была взять и сделать, у меня просто не было другого выхода.
Хотя, для начала, я все же честно попыталась договориться и найти компромисс. Я наивно надеялась, что мне это удастся сделать. Что мне хоть кто-то пойдёт навстречу…
…Одинокий путник не вызвал ничьего подозрения или излишнего внимания. Я без всяких препон дошла до ворот и остановилась перед ними, разглядывая укрепления и блиндажи из песчаника.
Да, пожалуй, армия могла бы здесь и завязнуть.
Я не обольщалась. Меня не попытались убить на подходе только потому, что я была одна. И по своду правил и опыту, накопленному Голландцами, не могла быть опасна. Не лестное для самолюбия мнение, зато подход, дающий мне отличную возможность подойти ближе, перейти ворота и двинуться в центр аула.
Двое незадачливых часовых даже не успели понять, что их убило.
Мне было некогда останавливаться. Поэтому случайные свидетели пока оставались живыми. Я совсем не хотела приобретать славу самого жёсткого проводника. Мне просто нужны были мои дети.
Я успела пройти больше половины пути, когда меня узнали и забеспокоились.
Стражники и Голландцы метались вокруг перепуганными баранами. Не зная, что со мной делать и кого заставить решать этот вопрос.
Попробовать убить? Но что если у меня есть пропуск, и я здесь, потому что мне дано разрешение на это? Как-то же я прошла ворота и часовых!
Те двое, что были отправлены проверять караульных, не вернулись. Мне это было не выгодно.
А вот из шатра в центр аула уже показались двое. Судя по всему, меня почтили своим появлением глава Летучих Голландцев и его шаман.
Что ж, ещё один повод для того, чтобы меня убили, я только что заработала. Личность этих двоих берегут как зеница ока, а поэтому живых свидетелей никогда не остаётся.
— Змеиное дитя, — голос у шамана был сухим и царапающим, как песок по хрустальному куполу. — У тебя видимо очень хорошие заступники перед богами, раз свиток смерти тебя не убил.
Я промолчала в ответ. Вопрос был не содержательным и бесполезным для меня и моего дела.
— Мы не дождёмся ни слова? — заговорил уже вождь.
Новый пустой вопрос. Ближе к делу, мужчины. Иначе вы не дадите мне даже шанса на спасение ваших шкур.
— Видимо, нас сочли не опасными. Что ты делаешь здесь, дитя?
Не самое лучшее обращение, но для начала разговора, пусть даже не конструктивного диалога, пока пойдёт.
— Ваши люди забрали двух детей из оазиса, сразу же после того, как вы решили, что убили меня. Я хочу, чтобы вы их вернули мне.
— И всего-то? — хозяин аула громогласно расхохотался. — Неужели уязвлённая гордость профессионала может толкать людей на такие глупые поступки? Я знаю тебя, парень. Поэтому уходи, пока мы помним о том, кто ты, и кто стоит за твоей спиной. Уходи отсюда, пока мы помним о твоих былых заслугах. И тогда может быть, ты сможешь уйти живым.
— Мне нужны дети, — упрямо повторила я.
Бесполезно.
— Дети будут отданы тому, перед кем даже мы, Голландцы, в долгу жизни.
— Вы уверены? — переспросила я, ещё на что-то надеясь. — Мне очень нужны эти дети. И мне совершенно не хочется убивать всех живущих в ауле и смешивать его с песком, только из-за того, что не удалось договориться и вернуть двух подростков, не прибегая к военным действиям.
— Это угроза? Ты, ещё недавно бывший ребёнком пустыни, нам угрожаешь?! — вскипел вождь.
Внутри меня голос отметил, что ещё одним поводом для смерти больше, я только что оскорбила вождя и шамана, а вместе с ними всех Летучих Голландцев. Неважно.
Бессловесный маятник внутри меня отсчитывал мгновения. Змеи окружили аул, змеи изучают территорию. А мне нужны обратно Али и Ен.
— Это истина, — пояснила я негромко.
Гогот, грянувший вокруг меня, смог бы разбить пару хрустальных куполов точно. Я не смеялась — я ждала. Одного или другого решения, в любом случае исход будет один и тот же. Я заберу детей, только в одном случае будет очень много трупов, а в другом — только тех людей, что решат добровольно заступить мне дорогу.
Люди больше мне были не нужны. Песок под ногами едва слышно вибрировал.
Змеи нашли моих мальчишек и передавали мне об этом знак.
Можно было не ждать, но я ещё ждала. Ещё надеялась.
— Итак? — спросила я, бросила взгляд на шамана. — Неужели боги пустыни не сказали вам, чтобы вы не становились на моём пути?
Шаман и вождь переглянулись.
— Неважно, что сказали боги. Есть ситуации, когда любые их наказы бессильны. Прости, Зеон. Пусть боги в посмертии найдут для тебя работёнку получше, чем у тебя сейчас. Убить его!