Пуся: пуsеводитель по Нью-Йорку
Шрифт:
— Я тоже.
— А сейчас ты что сделал?
— Ты разве кто попало?
— Я — случайная связь. Ты так, наверное, постоянно делаешь. Ааааааааааа!!! Ты хоть не кончил туда? Боже, я забеременею! Мне только этого не хватало! У меня даже бойфренда нет. Вернее есть, но мы не имеем сексуальных отношений.
— Не понял.
— Да мне и самой непонятно. Ты не кончил туда?
— Нет.
— Точно?
— Да.
— Да — в смысле кончил? Ааааааааа!!!
— Нет, нет, успокойся. Я вообще не кончил. Ты отрубилась, а я «мертвых» не это самое.
— Не ври! Ты использовал мое бессознательное состояние!
— Ничего я не использовал. Ты сама этого хотела.
— Ааааааааа!!! Впрочем, отчасти ты прав. Это мой бойфренд! Это его вина!
— Он тебе изменил?
— Хуже! Мы встречаемся уже полгода, а он меня даже не поцеловал! Я забыла как это делается.
— Да… Это правда?
— Конечно! Ты что!
— Тогда он либо гей, либо извращенец. Есть еще одна возможность. У него как минимум еще кто-то есть. С ней он спит, а с тобой играется в любовь.
— Ааааа!!! Вы все одинаковые. Только одно в голове — секс. Будете делать это с кем угодно.
(Где-то я уже это слышал).
— Не могу сказать о всех, но я лично очень выборочен.
— Ага, выбираешь упившихся женщин в барах.
— Зря сама себя опускаешь. Меня твои человеческие качества в первую очередь привлекли.
(Не запущенный же куст и штаны со склада Армии Спасения).
— Ты сделаешь анализ на СПИД!
— А ты?
— Нет, ты сначала!
— Хорошо. Так все-таки, как же вышло, что твой бойфренд не спит с тобой?
— Он сказал, что у него серьезные намерения, и что он должен хотя бы пару месяцев со мной встречаться, чтоб получше меня узнать. Прошло уже почти полгода, а он ничего не делает. Каждую пятницу и субботу мы куда-то идем. Ужин, потом концерт или клуб, и все. Я взрослая женщина. Я так не могу, я уже на стенку лезу. Я больше не могу смотреть на вибраторы. Это он виноват, что я себе такое позволила с тобой.
— В принципе, конечно виноват. Он, может, импотент?
— Возможно. Ты анализы сделаешь?
— Да.
— Когда?
— На днях. Во вторник, может. Там очередь меньше будет.
— А ты откуда знаешь?
— Ты думаешь, одна такая мозгоперетраханная на почве СПИДа?
— А справку они выдадут?
— Это анонимное тестирование.
— Как же я узнаю результат?
— Я тебе скажу.
— Ты можешь обмануть.
— Я мог бы обмануть и сказать, что все было с резинкой или что вообще ничего не было. Я ведь не обманул, сказал как было.
— Ладно, отвези меня домой.
— А что, утренней зарядки не будет?
— Чтоооооо???!!!
— Значит, не будет, что ли?
— Ааааааа!!! Как ты можешь после всего этого такое говорить?!
— Именно после всего-то как раз и могу. Мы уже близкие люди. Я тебе даже в попку заехал разок.
— Аааааа!!! Аааааааааааа!!!
— Я пошутил. Только в рот.
— Аааааа!!!
— Не нервничай так. Я уже сам обо всем начал волноваться из-за тебя. Сделаешь меня нервным человеком.
— Это правда?
— Правда что?
— Насчет рта?
— Да, а что?
— Я не верю. Я никогда это не делаю незнакомцам.
— А мы к этому времени уже разок познакомились.
— Аааааааа!!!
Лора начала бегать по квартире, собирая свою мелочь: заколки, платок, ключи, телефон.
Ее русский платок валялся под уголком рамы разбитой кровати. Она обернула плечи и вдруг превратилась во вчерашнюю Лору. Я даже заметил шальной туман в ее глазах. Покручивая попкой (не разучилась еще) она подошла к двери и сделала знак вопроса на лице. Когда женщина сооружает такое выражение, это значит только одну вещь — «Ты отвезешь меня домой? Или оплатишь такси?» Да, это две вещи, но значат одно и то же — «Ты меня любишь?» На женском языке, конечно.
Я был уже почти трезв, но взъерошенные забукашки все еще метались в моем подкожном жире. Это понижало энтузиазм. Лора жила хрен его знает где — в 170-х улицах, почти в Бронксе.
Пока я ее вез, она четыре раза спросила, сплю ли с женщинами без презерватива и когда проверюсь на СПИД. Других болезней она, видимо, не боялась. В ответ я хотел спросить ее, когда она подстрижет кустарник, но передумал. Еще подумает, что я ее не это самое, не люблю.
Вернувшись домой, я накатил облегченного пивка. Оно очень водянистое и отлично работает с похмелья, когда весь трубопровод забит сухарями вчерашних булочек. Выключив мобильный, я лег спать.
Проснувшись и хорошо просморкавшись (с похмелья у меня много козявок), я включил трубу. На экран выпрыгнуло шесть сообщений о пропущенных звонках и четыре сообщения с автоответчика. Прослушав первое, я не стал продолжать, вытер все. Как может догадаться любой задумчивый читатель, это были вопросы от Лоры. Она уже начинала, говоря по-белорусски, заябывать.
Я пошел на интернет и проверил свою анонимную клинику. Была суббота. Оказалось, прием еще не закончился. Я быстро собрался.
Это была слегка грязноватая государственная клиника. Анализы брали на втором этаже. Я долго объяснял, что мне нужно, черной регистраторше за стеклянной стенкой. Потом она открыла боковую дверь и спросила: «Что вы говорите? Я ничего не слышу через стекло». Оказалось, нужно сначала заполнить формы внизу. Я спустился, нашел в пустой комнате формы и начал движение обратно. Из зашмыганной двери выскочил черный вертлявый мужичок. «Чего надо?» — весело выкрикнул он, подергивая головой в такт доносившейся из его комнаты музыки.
— Да вот, формы…
— Ты что делаешь?
— Формы беру.
— Формы берет! — костлявый мужичок подмигнул огромной черной тетке, за стеклом еще одной регистратуры. Она заполняла своей тушей весь проем, поэтому я ее и не заметил. Тетка поколыхалась верхней парой грудей в ответ. Средняя пара грудей осталась неподвижной. Нижняя пара грудей уходила под срез окна.
— Ты формы берешь зачем? — медленно, чуть ли не по буквам, изложил мне санитар.
— Анализ.
— Какой?