Путь (2 книга - 6 книга)
Шрифт:
– Три звезды.
– А что случится, – голос Зимиона был полон любопытства, – когда я перерасту вас в рангах?
– Непонятно, чему тебя учили эти полгода.
Зимион промолчал. Гунир лишь вздохнул. А я хмыкнул. Точно не этому. Последнее время больше бегать и звенеть мечами. Но о том, что нужно уважать старших – сообщили.
– Нулёвка. Тогда ты не станешь моим дядей, я всё же другого поколения, но вот старшим сам тебя называть начну.
– Похоже, – засмеялся земляк, – что у меня появилась причина добраться до четвёртой звезды, уважаемый. Дома стариков было не заставить назвать меня так.
– А до этого причин
– Уважаемый, – с наслаждением протянул Зимион. – Я достиг этапа, о котором могут только мечтать живущие в Нулевом. Я вытащил родных из песков. Вы думаете, плохо живёте?
Зимион схватил в горсть куртку на своей груди.
– Вот этого, что швырнули как подачку, я никогда не носил в своём посёлке. Не дорос до такой ткани. Меня взбесили улыбки послушников, для которых мы, копающиеся в куче тряпья – развлечение. А вот всё остальное вполне устраивает. Простому охотнику много не нужно. Свежего мяса, пучок зелени и ароматную лепёшку. Вы здесь заелись, уважаемый, в Первом круге.
Гунир едва слышно выругался.
– Забавно с тобой поговорить, – толстяк продолжал добродушно улыбаться, спустив резкие слова. – Вроде и молокосос, а ворчишь, как мой дед. Вот только так и тянет дать тебе подзатыльник.
– Вторая причина получить звезду, – кивнул земляк.
– Эх, парень, – вздохнул Плав. – Жизнь тебе подкинет этих причин – устанешь считать. Мало кто хочет быть слабым и обиженным. Жаль, редко у кого хватает таланта покорять ранг за рангом.
– Ага, – ехидным тоном вставил Гунир. – Только талант можно заменить духом.
– Наверное, поэтому каждое десятилетие у нас богачи города семьями уезжают в следующий пояс.
– О чём вы, уважаемый дядя? – нахмурился ватажник. – Не припомню такого.
– Об этом я и говорю, глупый мальчишка! – толстяк повысил голос. – Не выйдет целый этап преодолеть на одних зельях.
– Ага, ага.
– Тебя, похоже, Вагнир мало порол, – Плав покачал головой. – Нужно срочно наверстать упущенное. Боюсь – это последний год, когда у меня будет шанс помочь старому другу.
– Потому как я превзойду вас, уважаемый дядя?
– Потому как по бабам начнёшь бегать! – засмеялся толстяк. – Рука не поднимется позорить тебя. Только если совсем выведешь меня.
– И на том спасибо.
Гунир обиделся, замолчал, но к этому времени и у меня появился вопрос.
– Уважаемый, нам бы хотелось увидеть сегодня семьи.
Толстяк ловко обернулся на ходу, мельком оглядев меня с Зимионом.
– Покажу дорогу, устрою и можете валить. Но! Завтра после рассвета вы уже должны быть у причала. Из города выйдете с первыми лучами. Хоть за вас и просил сын моего товарища, но поблажек от меня не ждите. Их и ему не будет, – толстый палец указал на Гунира. – Ясно?
– Да, уважаемый Плав.
Я благодарно поклонился. Хотя мой наниматель уже и не видел этого отвернувшись. Хороший человек, несмотря на всю строгость. Меня лишь смущает его полнота. Она не вяжется у меня с путём возвышения. Вокруг очень редко можно увидеть такое сложение, и оно кажется мне ненормальным. И при всём этом он сильнее меня и большей части послушников Школы. Я с сожалением покачал головой. Как мало я ещё знаю о путях к Небу.
За ворота нас выпустили, даже не взглянув. Стражники осматривали только тех, кто входил. Теперь я понимаю, что они к Ордену отношения не имеют.
Лишь отойдя от стен шагов пятьсот, толстяк скомандовал.
– Теперь бегом.
И сам подал пример, легко ускоряясь. Мы дружно, без слов рванули следом за быстро удаляющейся фигурой. Я впервые после возвышения на этап Воина бежал не по крохотному кругу, запертому в стенах бурсы, не проламывая кусты и то и дело пригибаясь под ветками, а на просторе, где ничто не сдерживало бег. Это оказалось восхитительно. Снова вернуло меня в прошлое. В Пустоши. Туда, где выйдя за пределы песков деревни, я становился свободным от всех и от всего. Мы всё больше и больше сил вкладывали в то, чтобы догнать дядю-толстяка. Ветер бил в лицо, рвал одежду. Я наслаждался, рассекая непослушный воздух грудью, упруго отталкиваясь от дороги, что, казалось, бесконечно ложилась под ноги. Мимо проносились деревья, ограды, зелень полей, люди. Бег приносил радость и наполнял восторгом. Я даже почувствовал досаду, когда Плав остановился.
Берег реки. Сильно отличающийся от вида, к которому я привык, несколько лет прожив на том, что тоже так называлось. Скопление построек. Вон то – точно жилой дом. Длинные грубо построенные сараи, скорее всего, для рейлов. Ещё десяток разномастных пристроек. Всё это огорожено с трёх сторон невысокой изгородью. Частые столбы с закреплёнными между ними длинными жердями в два ряда. Покрытая травой земля упиралась в узкую полоску песка. Длинные навесы у берега, с развешанными под ними сетями. Широкий деревянный помост, уходящий в реку и сделанный в десяток раз лучше того, что был в моей деревне. Огромная лодка, привязанная к нему. И ещё одна, теряющаяся на её фоне, крохотная.
А вот за пределами ограды не видно ни песка, ни самого берега. Всё заросло высоченным тростником. Во всяком случае всем, кроме размера он похож на тот, что приносили в сезон с водопоя для плетения. Только здесь его столько, что одной делянки в десять шагов шириной хватило бы всей нашей деревне на пару месяцев.
А самое необычное в этой реке то, что я видел всплески на его поверхности. И это точно от кого-то гораздо крупнее, чем наши тощие рыбёшки в детскую ладошку. Здесь, похоже, и вода кишела жизнью, ничуть не меньше, чем на земле. К тому же я заметил ещё одну деталь, до этого ускользнувшую от меня. В десяти шагах от линии песка из воды густо торчали заострённые колья. Я сразу вспомнил раздел про водных тварей. Водных! Умом-то я понимал всё это, пока учил. Но в памяти до сих пор слово река говорило о безопасности. Ничего. Видя её вот так, под боком каждый день, я быстро приучусь к осторожности.
– Вот тут ночевать будете.
Я шагнул за Плавом под крышу сарая. Да. Это точно не жильё Воина в благословенных землях предков. Разве что дерево? Голые бревенчатые стены, лежаки и стол из толстенных брусов в кулак толщиной. Это по меркам пустоши богато. А по меркам Первого – тот же саман из дерьма джейров.
– Сегодня, вроде, ни к чему, а завтра посуды, тряпок дам. Своего же нет?
– У моих может уже и есть, за полгода жизни-то, – пожал плечами Зимион, но заметив взгляд толстяка, торопливо добавил, – старший.