Путь (2 книга - 6 книга)
Шрифт:
– Леград, моя цель – Второй пояс. Ты проложишь путь отряду, а отряд доведет твоих родных до города.
Здесь скривился уже я. Вот уж утешил. Я ведь совсем в себе не уверен и есть, есть у меня сомнения. Это больше похоже на отчаяние, заставляющее меня вцепиться в это предложение. Я снова словно стоял на самом краю пропасти, как с сектантом и лишь случай и жгучее желание победы, могли всё обернуть в мою пользу. Если только забыть о зверях, перед которыми тот первый Скальник, не больше, чем Квартик против Мада. Волк хмыкнул, бросив на весы сомнений очередной камень:
– На моей карте Миражного отмечен Павильон Здоровья. Вот для чего тебе нужно взять с собой сестру. Если уж Древние не смогут ей помочь, то вообще никто не сможет этого сделать.
– Я уже не верю тебе! Леград, как он сумел так вовремя оказаться здесь?
– Я достаточно богат, чтобы иметь сигнальный амулет и не ждать неделями, пока ко мне доберется посыльный. Едва в городе объявили что твой сын связался с подсылами Ста Озер, как мне послали сигнал.
– Хорошо, я помню тот день, когда сын притащил вашу дарсову ленту и вязал её на ворота! С какой гордостью он говорил мне, что теперь мы под защитой лучшей ватаги города! И что? Где была твоя защита, когда громили наш двор и срывали ленту Волков? Где были твои люди, когда нас пришли убивать десятки людей из теневиков? Где был твой сигнал?
Мириот сморщился и признал:
– Часть вины на мне есть, – он повысил голос. – Часть! Мой скупщик на рынке должен был прикрыть вас от подозрений теневиков. А ленты ватаг скорее защищают от бездельников Закалок, что ищут неприятности в городе и которые знают, что им отвернут головы, если влезут в такие дворы.
– Против такого сын и перевёз нас в тот квартал. Кто бы рискнул дебоширить в тысяче шагов от орденских семей?
Волк невозмутимо продолжил:
– Мы лесная ватага. Кто вообще говорил, что мы ходим по городу и проверяем каждый дом?
– Да об этом разгроме судачило полгорода, что Раут снова взялись за своё. А Волки потеряли слух? За что же тогда вы взяли с нас деньги?
– Я признаю, что вина на мне есть. Теперь я уже не смогу выяснить лень это ватажников, живущих в городе или они получили деньги за то, что ослепли. Я не вернусь в город. Могу лишь обещать, что мой сын докопается до истины и накажет виновных.
– Что мне теперь с того?
– Тогда мне нечего тебе больше сказать, женщина. Слово за твоим сыном. В конце концов, именно тебе, Леград, больше всех теперь нужно попасть в Миражный. Я больше не буду тебя уговаривать. Если хочешь, то выделю тебе отряд и вас доведут до Ста Озер. Слова сказаны.
И Мириот повернулся ко мне.
– Прошли сотни лет...
– Не волнуйся, там в городе есть множество кварталов, где словно не прошло и недели после ухода жителей. Основатель видел Павильон во время блужданий по городу. Издалека, но ясно было видно, что он не пострадал от сектантов.
Мама верно все поняла по моему лицу и всхлипнула:
– Леград!
А что мне оставалось делать? Волк во всём прав. Сколько проживет Лейла? И найдется ли в Ста Озерах средство, которого нет в Гряде? Сколько бы кровавой яшмы я ни принёс в Орден, где гарантии, что этого хватит, чтобы моих родных отпустили, а его комтуры не решили наказать их вместо меня?
Как и с Феусом, у меня не будет ни малейшей гарантии. Всегда найдётся тот, кто решит, что ему нужнее. Как семья Киртано. Как Раут. Как теневики.
Меня и впрямь может защитить только сила, моя собственная или стоящая за спиной.
Смогу ли я стать за год личным учеником в соседней фракции? В тех же Ста Озёрах? Или Ста Мостах? У клана Малвир? Никогда.
Они не ордена, а семьи и кланы. Ближайшие из них не принимают в свои ряды чужаков. Мне нужно будет пойти под их руку, жениться на девушке из семьи или хотя бы стать названным сыном в каком-нибудь ответвлении главной ветви.
Сколько это займёт времени? Если не открывать свой талант Указов, а прийти и показать силу? Впечатлить я их смогу, здесь у меня сомнений нет. Но добиться их доверия? Месяц? Три? Год? А если дойдут слухи об уничтожении мной душ с помощью Флага? И отпустят ли меня к врагам? Да ещё зная, что произойдёт конфликт теперь уже не между мной и Орденом, а между их кланом и Орденом... Годы? Через шесть месяцев моих родных провезут через границу формаций. Что случится в этот миг? Что сделает служака Гарлом, как и Флаут отдавший десятилетия Ордену?
Можно бросить все и положиться только на свои силы. Стоит ли идти на поклон в чужие земли и к их кланам, если я отказался от всех возможностей Ордена? Наверное нет. Вот только я уже пробовал столкнуться в бою с настоящим бойцом – Тортусом. И кто знает, как бы все обернулось, бей он насмерть. Что, если к границе формации приедет кто-то равный ему? Двое? Умереть, но так и не суметь спасти своих родных?
Я глупец, что сам бросил своих родных в капкан как наживку. Предложение Волка – шанс. Зайти дальше в леса, добраться туда, где энергия Неба гораздо плотнее, открыть ещё узлов, набрать ещё звёзд. Если мы не сможем войти в сам Миражный, если мне не хватит для этого силы, то остановимся в его преддверьях. Но я ведь все равно смогу стать сильней. Сколько звёзд мне нужно будет, чтобы суметь перехватить своих родных? Всего пять месяцев на всё, чтобы успеть вернуться к границе Пустоши. Пусть я больше не сумею опустошить место силы, но шестая и седьмая звезда будут моими. Этого уже должно хватить, чтобы суметь ранить даже управителя стражи.
А если мы войдём в Миражный, и я сумею получить ещё и какой-нибудь артефакт Древних, то вместе с Флагом я сумею победить почти любого и не буду больше колебаться. Тем более, что даже Волк, присматривающий за мной, не знает об этом секрете. Я оценивающе оглядел Мириота. Как не знает и об Указах.
– Хорошо.
– Леград!
Я скосил взгляд в сторону мамы, отрезал:
– Ошибки нужно исправлять.
– Леград!
Волк отвернулся, демонстративно отошёл к столу, принялся перебирать лежащие на нём бумаги. Мама метнула на меня умоляющий взгляд, но я смотрел только на испуганную Лейлу и сам не узнал своего голоса:
– Договорились, Мириот. Выдели моей семье место в нашем отряде.
Глава 2
Как же могут орать все эти Воины!
Я покачал головой то ли в восхищении, то ли в недовольстве, не в силах понять самого себя. С того дня, как мы заключили договор с Мириотом, наши отношения стали странными: я окончательно отбросил вежливость, обращаясь к нему как к равному, он же ни словом, ни жестом не показал недовольства этим, словно принял как должное.