Путь Бенун
Шрифт:
Элизабет так и не решилась назвать свое имя. Думала, что так избегнет огласки. Она даже в тот момент думала о родителях, хотя они не очень-то прислушивались к ее желаниям. Эти голоса, которые спорили между собой, я и слышал… Но я не узнал голоса Лиз! Она была напугана и тембр ее голоса изменился. В содержание беседы я не вникал, считая, что подсушивать неприлично.
– Не корите себя, думайте о том, что вы сможете очистить свою душу. Что было потом? Вы нашли негодяя? Кто он? – голос Матери Теней звучал ласково и нежно, будто она баюкала дитя. Это подействовало, старик немного успокоился и продолжил.
– О том, что произошло, мне рассказала служанка. Когда насильник схватил Элизабет за руку, эта отважная девушка набросилась на него, попыталась отбить свою госпожу, но негодяй ударил девушку, и она потеряла сознание. Лиз, она сама призналась мне потом, от переживаний ослабла и не могла сопротивляться, а потом и вовсе упала в обморок. Ее подхватили на руки. Я слышал свист, которым негодяй давал сигнал кучеру. Карета подъехала ближе, он усадил Лиз и увез ее. А я все это время стоял, как болван, неподалеку и ждал…
– Вы настигли карету? Узнали, кто это был..?
Но Генри Трейси и не подумал отступить от своего плана повествования, следуя единственному желанию – рассказать все в надежде уменьшить груз воспоминаний, в которых большую часть составляли его личные переживания, страдание, обида, боль.
– Лиз умоляла, она сопротивлялась, но он не поверил ей… когда понял, что она девственница, заподозрил неладное, но было уже поздно. Натешившись, он приказал ее отвезти по тому адресу, который она назовет и пообещал, что через день навестит ее. Он действительно приехал, как обещал, привез целую карету роз. Я видел это…
Лиз привезли домой под утро. Служанка, которая успела незаметно вернуться домой, открыла ей калитку. Девушки действовали так осторожно, что никто ничего не заметил.
– Где же были вы?
– Я? Где и всегда – на улице, под ее окнами, метался, не зная, что делать и кому сообщать о том, что случилось. Наконец раздался стук колес, подъехала карета.
Двери открылись, я увидел Лиз. Ее одежда была в беспорядке, и я сразу подумал о худшем, но боялся в это поверить. Я окликнул ее. Она даже не посмотрела на меня, и я едва успел ее подхватить, как она потеряла сознание. Я подхватил ее на руки и пошел следом за служанкой, которая провела меня через потайную калитку в сад. Там Элизабет пришла в себя и по-прежнему отворачивалась от меня.
Бедняжка стыдилась того, что с ней сделали! Я умолял ее назвать имя негодяя, но она только горько рыдала. Пока мы были в саду, карета уехала.
Я остался караулить под окнами, видел, как рано утром в дом заходил врач. Сквозь закрытые окна и опущенные шторы слышал женский плач…
Вскоре в Лондон вернулся отец Лиз. Она все ему рассказала. Об этом мне сообщила ее служанка. Думаю, они надеялись, что все останется в тайне – Лиз уже был куплен билет на пароход, но открылись обстоятельства, которые вынудили изменить планы.
Через месяц меня неожиданно пригласили к ним в дом. Я конечно удивился, но побежал, не задумываясь и первым делом получил от ее отца удар плеткой по лицу, шрам вы видите, остался на всю жизнь, как отметина за мое легкомыслие.
– Все из-за тебя! – закричал он.
Своей вины я не отрицал потому, что и сам считал себя виноватым. Но не в том, в чем меня обвинял он!
– Полагаю, вы знаете, что произошло, – спросил он, выпустив пар. Я молча кивнул. – Но вы не знаете еще, что моя дочь беременна.
Поверьте, мне хотелось в тот момент убить себя, чтобы навсегда избавиться от чувства, что это я во всем виноват! Вина, вина… она разъедала меня все эти годы…
Я сказал тогда ее отцу:
– Заберите мою жизнь, если это хоть немного утешит вас.
Я был искренен, предлагая это. Я бы и сам наложил на себя руки, но ее отец оказался мудрее.
– Бог решит, когда вас убить. Лучше бы он сделал это до того, как вы встретились с моей дочерью. Сейчас я буду говорить с вами о другом.
Тогда-то он и предложил мне в знак искупление моей вины жениться на Лиз.
– Вы признаете ее ребенка и правда уйдет с вами в могилу. Или вы принимаете это условие или я убью вас прямо сейчас. Я за это отвечу перед законом, но только так я смогу хоть немного отмыть пятно позора с нашей семьи, которое появилось из-за вас.
Его слова были справедливы, но он забыл о том негодяе, который надругался над Лиз. Точнее, он не знал, как к этому вопросу подступиться. Юноша оказался из очень знатной семьи.
Если бы отец Лиз решил придать дело огласке, не думаю, что это помогло бы его дочери. Негодяй, скорее всего остался бы безнаказанным, учитывая обстоятельства его встречи с Лиз. Он бы настаивал, что, действительно, ошибся, приняв девушку за куртизанку. Так волею судьбы репутация Элизабет и ее семьи оказалась в моих руках.
Надо отдать должное, сказать, что тот мужчина попытался проявить благородство, если это слово вообще уместно во всей этой истории. Он написал Элизабет письмо. Она мне его показала. В нем были слова раскаяния. Это письмо запомнилось мне почти полностью:
"… простите меня, если сможете», – писал он. – «Если будет на то воля вашего отца, я готов на вас жениться. Но и вы обещаете мне, что тот человек, к кому вы пришли в столь поздний час на свидание, навсегда исчезнет из вашей жизни. Это мое условие".
Он понимал – если Лиз станет его женой, все мысли ее будут обо мне и был прав! В сердечных делах это опытный повеса знал толк.
"Я не могу вас простить», – это было в ее письме к нему. Она тоже дала мне его прочитать. Между мной и Лиз не было тайн. На его предложение загладить свою вину, женившись на ней, Элизабет ответила категоричным отказом. «Ни за что не стазу вашей женой. Лучше умереть. Если вы хотите хоть как-то искупить сделанное вами, исчезнете сами из моей жизни и поклянитесь, что эта тайна умрет вместе с вами".