Путь богов
Шрифт:
– Это была моя вина, – с горечью сказал Керн. – Если бы не я, к тебе бы никогда не пристали.
– Нет. – Глубокие, светящиеся глаза Куа остановились на нем. – Рано или поздно, ты же знаешь, они бы нашли нас. Лучше пусть это произойдет сейчас, пока мы все еще молоды и способны к адаптации. Теперь мы можем идти и наслаждаться поездкой. – Ее голос немного дрожал от глубокого волнения. – Подумай об этом, Керн! Новые миры! Места за пределами земли, где могли бы быть такие люди, как мы!
– Но Куа, я же человек! Я чувствую себя человеком. Я не хочу
– Ты так говоришь, потому что вырос среди нормальных людей. Керн, ты должен посмотреть правде в глаза. Единственное место для любого из нас – это где-нибудь подальше.
– Я знаю. – Он криво усмехнулся. – Но мне это не обязательно должно нравиться. Что ж, нам лучше вернуться. Полагаю, к этому времени они уже получат ультиматум. Надо его услышать. Я знаю, каков ответ. Не так ли?
Она кивнула, наблюдая за его невольным взглядом вокруг пустого голубого неба, теплых октябрьских холмов. Мир для людей. Но только для людей....
Вернувшись в пластиковое убежище Брюстера, его жильцы собрались вместе.
– У нас не так много времени, – сказал старый мистер Брюстер. – Они сейчас едут сюда, чтобы забрать вас всех обратно для эвтаназии.
Сэм Брюстер резко рассмеялся.
– Мы могли бы показать им несколько трюков.
– Нет. Вы не можете сражаться со всем миром. Вы могли бы убить многих из них, но это не принесло бы никакой пользы. Машина Брюса – единственная надежда для всех вас. – Его голос немного дрогнул. – Этот мир осиротеет для меня, дети, после того, как вы уйдете.
Они смотрели на него с неловкостью, эта странная, не связанная между собой семья уродливых мутаций, едва ли больше, чем дети, которых он назвал ими, но повзрослевшие не по годам благодаря своему странному воспитанию.
– Как вы знаете, есть миры, которых не сосчитать, – твердо сказал Брюс. – Бесконечное количество миров, где мы могли бы вообще не быть уродами. Где-то среди них должны быть места, где каждая из наших мутаций является нормой. Я настроил машину на совокупный шаблон всех нас, и она найдет наши эквиваленты – что-то, что подойдет хотя бы одному из нас. А остальные могут продолжать поиски. Я могу построить машину в двух экземплярах в любом мире, где угодно, где я вообще смогу жить.
Он улыбнулся, и его странные светлые глаза засветились.
Любопытно, подумал Керн, как часто при мутациях глаза выдавали его. Куа, конечно. И Сэма Брюстера с его ужасным затуманенным взглядом, защищенным вторичной крышкой, которая откидывалась только в гневе. И Брюса Халлама, чья странность не была видна, а существовала только в удивительных хитросплетениях его мозга. Он смотрел на чужой мир глазами, которые отражали стоящие за ними тайны.
Брюс разбирался в технике – назовем это техникой из-за отсутствия более всеобъемлющего слова – со знанием, которое было за пределами обучения. Он мог творить чудеса с помощью любого набора приспособлений, которые могли придумать его пальцы. Казалось, он чисто инстинктивно чувствовал пути бесконечной силы и использовал их с простейшей
В углу комнаты стояла стальная кабина с круглой стальной дверью, на установку которой Брюсу потребовалась неделя. Над ней панель горела меняющимся светом, мерцая по всему спектру и время от времени останавливаясь на ярко-красном. Когда свет был красным, тогда мир, в который открывалась стальная дверь, был миром, подходящим для того, чтобы войти в маленькую семью мутаций. Красный свет означал, что он мог поддерживать человеческую жизнь, что он примерно соответствовал миру, который они уже знали, и что что-то в его существенной структуре дублировало структуру по крайней мере одного из группы мутантов.
У Керна закружилась голова, когда он подумал о проносе вселенных за этой дверью, о мире, вращающемся вокруг мира, где не могла существовать человеческая жизнь, о мирах газа и пламени, мирах льда и камня. И, один из бесчисленного множества, мир солнца и воды, похожий на их собственный....
Это было невероятно. Но такими же были крылья за его спиной, таким же был циклопический глаз Куа и затуманенный взгляд Сэма Брюстера, и таким же был мозг в черепе Брюса Халлама, который построил мост для них всех.
Он оглядел группу. Сидя спиной к стене, в тени, Бирна, последняя из семьи мутантов, подняла на него свой серый пристальный взгляд. Сострадание тронуло его, как всегда, когда он встретился с ней взглядом.
Бирна была физически самой ненормальной из них всех, из-за своей абсолютной малости. Она едва доставала Керну до локтя, когда стояла. Она была идеально сложена в масштабе своего роста, изящная, хрупкая, как что-то стеклянное. Но ей нельзя было любоваться. В ее чертах была какая-то неправильность, которая делала их трогательно уродливыми, а печаль в ее серых глазах, казалось, отражала печаль всех неподходящих вещей.
В голосе Бирны была магия, как и в ее мозгу. Мудрость пришла к ней так же просто, как знание пришло к Брюсу Халламу, но в ней было бесконечно больше теплоты, чем в нем. Брюс, иногда думал Керн, расчленил бы человека так же бесстрастно, как разрезал бы проволоку пополам, если бы ему понадобился материал для эксперимента. Брюс выглядел самым нормальным из них всех, но он не выдержал бы допроса самого поверхностного психического обследования.
Теперь в его голосе звучало нетерпение.
– Чего мы ждем? Все готово.
– Да, вы должны идти быстро, – сказал старик. – Смотри – свет сейчас приближается к красному, не так ли?
Панель над стальной дверью была оранжевой. Пока они смотрели, она менялась и становилась все более румяной. Брюс молча прошел вперед и положил руку на рычаг, открывающий панель. Когда свет стал чисто красным, он опустил стальной стержень вниз.
В полутьме за отверстием порыв светящихся атомов пронесся над скалистым горизонтом. На его фоне виднелись башни, арки и колонны, а также огни, которые могли быть летательными аппаратами, раскачивающимися по устойчивым орбитам наверху.