Путь Черной молнии
Шрифт:
– Не ожидал? А я за тобой пришел, час расплаты настал.
– Ты?! Как это возможно?
Со спины кто-то хлопнул его по шее:
– Нам с тобой некогда лясы точить, так что отвечай четко, не захочешь говорить, камень к ноге привяжем и в Томь.
Щелкнул механизм револьвера и Романов понял, что минуты его сочтены. Что бы оттянуть время, он согласился ответить на все вопросы.
– Что стало с моей семьей?
– Твоя мать и сестры отправлены в шестую колонию.
– Без следствия и суда?!
– Сейчас это быстро решается, сначала арестованных отправляют в лагерь, потом ему на подпись приносят приговор.
– Сколько?
– Чего сколько?
– Какие срока дали моим родным? И где мой отец?
– Я не знаю Илья, а отца твоего отправили в Колпашево.
– Зачем?
– Не знаю, это было распоряжение Овчинникова.
– Что с моей женой и детьми?
– Они в Новосибирске, но мы ничего о них не знаем.
– Остальные мои родственники где?
Романов не нашел, что ответить сразу, и получил сзади удар по шее.
– Их отправили в Новосибирскую и Колпашевскую тюрьмы, в нашей, по улице Ленина, не хватает мест.
– Изверги,- прорычал Мирон и спросил Михеева,- он тебе еще нужен?
– А на что он мне - этот предатель, пускай его в расход.
Мирон набросил мешок на голову старшего лейтенанта.
– Подожди Илья, помилосердствуй.
– Где твоя милость была, когда ты меня и Михеевских жителей арестовывал?
– Мы люди подневольные, ты же знаешь, что бывает за невыполнение приказа, сам служил. Илья, пожалей, я пригожусь тебе, вот увидишь, от меня пользы от живого будет больше, чем от мертвого.
Мирон снял мешок и развязал руки Романову.
– Подписывай,- Илья протянул лист с машинописным текстом.
– Что это?
– Документ о сотрудничестве с РОВС.
– Вы спятили?! Лучше сразу меня убейте, чем это потом сделает трибунал.
– Воля твоя,- сказал Мирон и накинул мешок на голову Романову.- Встать! Руки назад! Иди вперед.
НКВД-эшник остановился, как вкопанный.
– Илья, у меня сын недавно родился...
– А у меня их двое, и что дальше?
– Какие сведения тебе нужны?
– Садись, продолжим разговор. Для начала соберешь на Овчинникова побольше информации: откуда прибыл в Томск, как проводятся казни людей, как избавляются от трупов? Затем будешь давать ход делам, которые я буду тебе подбрасывать.
– Какие дела?
– Разные, в особенности на районных представителей власти: председателей, активистов и прочей нечисти.
– Они же идут по партийной линии, нам - то НКВД они на что?
– Не рассказывай сказки, мы знаем, как вы умеете искажать факты и подделывать протоколы, так что тебе деваться некуда, если хочешь жить, будешь работать на нас. Что с Михаилом Коростылевым и его отцом?
– Отца вначале этой недели перевели в Новосибирск, а Михаил находится под следствием в подвале следственной тюрьмы.
– Что ему вменяют?
– Я особо не вдавался в подробности его дела, но как следователь повернет, так и будет.
– Вот тебе первое задание: следователь не должен найти в деле Коростылева Михаила состава преступления. Ты меня понял?
– Ладно, это будет не сложно. Вы, правда, состоите в РОВСе?
– В "Черной молнии".
– Что за организация, не слышал о такой?
– Поройся в Томских архивах гражданской войны, ты найдешь обязательно сведения о казачьей "Черной стреле" - вот оттуда тянется наш след.
– Значит, я был прав, подозревая тебя, как участника контрреволюционного движения.
– Подписывай давай, ишь разговорился,- Мирон ткнул Романова стволом нагана между лопаток.
НКВД-эшника довезли на пролетке до проспекта и высадили, на прощание Илья предупредил его:
– В твоих интересах помалкивать, мы найдем тебя, и не забудь раздобыть два документа, удостоверяющих нашу личность. Все, иди и моли Бога, что с тобой обошлись мягче, чем ты поступил с моей родней.
На днях состоялась встреча Балагурзина с его сослуживцем, он работал счетоводом на спичечной фабрике и время от времени, обменивался с конспиративным центром о состоянии дел организации. Все шло плохо, на самой фабрике прошли аресты, начиная от простых рабочих и заканчивая начальством. Нужно было срочно менять место работы, иначе и его арестуют. Передав ему важные документы, Мирон условился встретиться через неопределенное время, предупредив, что обосновался в одном из районов ЗСК.
В конце сентября Балагурзин и Михеев вернулись в пещеру на реке Черной. Друзья встретили их с радостью, соскучившись по ним.
Так как предстояли сильные морозы, Петр и Михаил построили небольшое жилище из молодых стволов сосенок, заткнули снаружи щели мхом, а изнутри обмазали глиной.
Илья рассказал Петру, все, что удалось узнать об их родне, одним словом - ничего утешительного, в тюрьме осталось всего два человека: Миша Коростылев и еще один дальний родственник Михеевых.
– Миша, возможно, скоро будет отпущен.
– Помнишь, Илюха, он отказался бежать с нами, как будто чувствовал, что его освободят.
– Как же, жди от красных упырей, отпустят они - это мы с Ильей постарались через одного НКВД-эшника, чтобы ему выписали пропуск на свободу.
– Ничего себе, вы, что в Томске, вербовали агентов-чекистов?
– Конечно,- хохотнул Мирон, - я теперь большой начальник и удостоверение имеется. Вот братцы, имея теперь при себе документы оперуполномоченного НКВД, можно навестить ваших старых "знакомых" в Михеевке. Мы с Михаилом будем играть роль начальников, а вы будете нас подстраховывать, - предложил Мирон.