Путь чести
Шрифт:
Вроде все правильно и даже надежно… Да только крылатым гусарам уже удавалось проломить пикинерский строй лихим тараном — как, например, они сокрушили шведов при Кирхгольме пять лет назад!
А ведь там сражались профессиональные солдаты-пикинеры, а не новобранцы…
— Стрельцы! Первый ряд — по моей команде бьем по лошадям, и сразу на колено! Второй и третий ряд — по моей команде друг за другом, выбиваем всадников… Пока ждем!
Ждем… Тридцать шагов ждем. Не больше — иначе просто зря расплющим пули о кирасы… Но и не меньше. Иначе просто не успеем отстреляться всей сотней, итак сократившейся на четверть из-за моего желания поберечь новиков.
Теперь
Да, сомнения есть. Да и как им не быть, если я сейчас всем телом ощущаю дрожь земли под ногами, усиливающуюся с каждым мгновением?! Если уже отчетливо слышу ржание могучих гусарских жеребцов и яростные крики врагов, надеющихся меня или срубить, или стоптать конем, или заколоть пикой?!
Вот так вот… Меня действительно проняло при виде накатывающей на наш строй массы всадников в сверкающей на солнце броне. И страх змеей заполз в душу, ледяным кольцом стиснул сердце… Кажется, еще чуть-чуть, и он просто скует мое тело, обездвижив в самый напряженный момент боя!
Так ведь я еще и стою за шестью шеренгами пикинеров! Что же чувствуют те, кому пришлось замереть на колене в первом ряду?!
Словно услышав мои мысли, вначале один, а следом и второй новобранец бросили пики на землю, вскочили на ноги — и побежали вдоль строя, покинув первую шеренгу... Никто ничего не сказал им в спину, никто не попытался догнать их и вернуть — ибо враг уже слишком близко.
А мгновением спустя после бегства дезертиров, ляхи миновали тело одного из черкасов, распластавшееся в тридцати шагах от первой шеренги стрельцов — тело, выбранное мной в качестве прицельной отметки. И я тут же отвесно опустил оголенную саблю, втайне порадовавшись, что сохранил контроль над телом, что страх не лишил меня сил:
— Первый — пали!!!
Залп! И разрядившая пищали шеренга стрельцов опускается на колено…
— Второй — пали!!!
Залп! А следом я вновь кричу — насколько возможно громко:
— Третий — ПАЛИ!!!
Третий залп окончательно закрывает обзор дымным облаком. Но ударивший по ушам оглушительный визг лошадей и отчаянные вопли ляхов, тяжелые падения разогнавшихся жеребцов об землю, полетевших вниз вместе с наездниками — я ведь буквально почувствовал каждый из них ногами… Все это заставило меня поверить в то, что у нас получилось остановить вражескую атаку!
Но уже в следующий миг поредевшая рота крылатых гусар с разгона врезалась в шеренги московских пикинеров…
Глава 5
Крылатые гусары выскочили из рваных клубков порохового дыма, обтекающего их броню, словно твари хельхейма из кошмара средневекового викинга! И жуткий, пронзительный крик их рослых жеребцов да крылья за спинами всадников только усилили это ощущение!
А после перед моим взором развернулось самое чудовищное и эпичное действие, что я когда-либо видел за всю свою жизнь…
Достаточно сказать, что первый ряд крылатых гусар практически мгновенно погиб на моих глазах — и выглядит это реально жутко. Я не знаю, что заставило шляхтичей переть в лоб на пики — знаменитый ли польский гонор и граничащая с безумием храбрость, или же облако порохового дыма закрыло от них пикинеров так, что всадники не рассчитали момент столкновения — не берусь судить. Но если ляхи понадеялись на длину пик, в фантазиях некоторых моих современников более коротких, чем у солдат-пикинеров — они жестко просчитались! И пусть много позже длина пехотной пики действительно сократиться — но случится это уже после всех сражений Смутного времени, а то и после Смоленской войны, сейчас не вспомню… В настоящий же момент что у гусар, что у линейный пехоты длина копейного древка и граненого наконечника примерно одинакова — от пяти с половиной до шести метров.
Так вот, кого-то из рекрутов всадники первого ряда польской хоругви реально достали, дотянувшись до севших на коленях пешцев — или пронзив граненым наконечником стоящих во втором ряду солдат... Однако каждый из «смертников» с разгона напоролся сразу на две, а то и три пики — как напоролись на них и скакуны шляхтичей! Смерть пришла мгновенно — на острие внезапно проступившей сквозь дым заточенной стали, ударившей в лицо неудавшегося покорителя Московии — или же в грудь, прошибив кирасу! Закаленная броня гусар способна выдержать мушкетную пулю чуть более, чем за тридцать шагов — но сейчас бешенная скорость их собственных жеребцов не оставила кирасам ни единого шанса против граненых пик… Ну, и наконец, подавляющее большинство «дестриэ» ляхов нашли свою смерть на копьях ратников первой, ставшей на колено шеренги! Оглушив всех нас страшным визгом — и обломав древка пик тяжестью своих тел…
Я оторопело замер, увидев, как на одном из пехотный копий на несколько кратких мгновений повис пронзенный гусар — после чего древко не выдержало тяжести крепкого поляка, облаченного в броню, и сломалось… А другой лях, чей конь с разгона напоролся на пику, буквально вылетел из седла — и пролетев еще пару метров, повис на копьях солдат задней шеренги! И ведь таких несчастных я успел увидеть еще троих…
Да, скачущие впереди ляхи погибли мгновенно — но за спинами «смертников» следует еще две шеренги всадников, уцелевших после залпов стрельцов. А ведь ранее в атакующей хоругви врага было целых пять шеренг шляхтичей их боевых слуг — «почета», чуть более современного аналога рыцарского «копья»… Но сейчас я даже не подумал радоваться успехом стрельбы «ореликов».
Ведь атаку гусарии мы так и не остановили...
Погибнув на пиках, первые польские «смертники» их же и сломали. Кроме того, атакуя в плотном строю, «колено в колено», уцелевшие гусары буквально протолкнули вперед уже мертвых коней, опрокидывая их на рекрутов, не дав завалиться назад... Сами воины «почета» также напарываются на солдатские пики — ведь у ратников оставшихся четырех шеренг они уцелели.
Однако и сами ляхи пронзают их собственными копьями… Умудряясь прямо во время тарана смещаться от флангов к центру!
И что самое страшное, гусарам третьей шеренги это удается. И не только частично перестроиться — но и прорваться сквозь замыкающие шеренги солдат! Увы, несколько рекрутов, оказавшись на острие польской атаки, просто побежали, не выдержав накала боя… И ведь я даже не могу их винить — по крайней мере, как простой ратник, а не командир. Ибо таран разогнавшихся гусар, под копытами жеребцов которых реально земля дрожит, и при ударе которых людей просто в воздух подбрасывает, реально жуток!
Про подбрасывания людей в воздух, кстати, не фигура речи. Одного из солдат последней, шестой шеренги, при столкновении с тяжелым польским жеребцом отбросило прямо на моих стрельцов с такой силой, что тот сбил двух служивых с ног! И только когда первый из гусар, успешно протаранивший пикинерский строй насквозь, ворвался в ряды оставшихся с одними лишь бердышами «ореликов», я отошел от шока, бешено заорав: