Путь эльдар: Омнибус
Шрифт:
Расстояние до верха латунной стены стремительно уменьшалось по мере того, как платформа поднималась ей навстречу. Харбир прикинул, что оно уже уполовинилось, еще несколько секунд, и они сравняются. В обе стороны летели гранаты, сея на стенах яркие цветы плазменного огня. Когда осталось три метра, Харбир побежал вперед, уклоняясь и отскакивая, как только мог, чтобы его не задели свистящие мимо ушей отравленные осколки и бушующие вокруг разряды энергии. Осталось два метра, и он смог четко разглядеть врагов — воинов Азхоркси в черно-пурпурных облачениях и шлемах, увенчанных серебряными полумесяцами. Харбир откатился от очереди осколков и устремился к той точке стены, где только что разорвалась граната. Один метр, и Харбир взметнулся в воздух и стремительно проскочил между острыми зубцами, отчаянно надеясь, что он не единственный, кто это сделал.
Глава 13
Восхождение
Вычурный фасад храма Архры вздымался перед Морром и Пестрым, подобно утесу. Ярус за ярусом поднимались грозные арки, скрытые в тени тесно выстроившихся колонн. Крутые лестничные пролеты переплетались среди осыпающихся постаментов, отягощенных всевозможными гротескными изваяниями. Храм был выстроен из темного глянцевитого обсидиана, который, казалось, поглощал свет, падающий на него. Буйная растительность покрывала его подножие, словно застывшая зеленая волна, нахлынувшая на черную скалу. Мясистые ползучие лозы и ярко цветущие лианы несколько смягчали вид нависающего над ними монументального сооружения, но пышная зелень столь резко контрастировала с черным камнем, что это придавало храму какую-то чуждую, враждебную атмосферу, от которой становилось дурно.
Пестрый ожидал, что кто-то вступит в финальную схватку с Морром, когда тот приблизится, но великан-инкуб миновал первые ступени без происшествий. Храм был тих как могила, и даже звуки природы, доносящиеся с болот вокруг, как будто заглушались его присутствием. Ощущение, что некто настороженно наблюдает за ними, у него возникло еще давно, но здесь оно было просто ошеломительным, как будто в каждой темной арке скрывался безмолвный страж. Как только Пестрый поставил ногу на первую ступень, по позвоночнику пробежал эмпатический холод. Страсть и желание убивать въелись в каждый камень этого святилища, эхом отражая тысячелетия кровопролития и насилия, возведенных в вид искусства и отточенных так тщательно и умело, как способны лишь эльдары.
Морр уверенно поднимался и, судя по всему, твердо знал, куда направляется. Он прошел через первый ряд арок и продолжил путь наверх. Пестрый заставил себя следовать за ним, минуя постаменты со статуями припавших к земле зверей и рослых воинов. Среди изваяний значительно преобладали низкие многоногие чудовища, которые, как предположил арлекин, были скорпионами из разных миров и реальностей. У некоторых имелись неприятно гуманоидные детали: руки вместо клешней, лица с огромными глазами. В отличие от практически всех храмов, которые Пестрый когда-либо видел, лица всех статуй были обращены не к внешнему миру, но к самому зданию.
Еще три яруса, и Морр исчез в одной из арок, даже не оглянувшись. Когда инкуб пропал из виду, где-то в глубине храма ударил колокол. Скорбный гул как будто повис в неподвижном воздухе. Пестрый поспешил за своим спутником, но неожиданно для себя остановился на пороге, заколебавшись на миг между светлым миром снаружи и темнотой внутри. Ему в лицо как будто ударило холодное дыхание, поднимающееся из глубин подземного мира, и перед ним простирались одни только тени. Наконец, Пестрый собрал всю свою храбрость и шагнул в арку. Его не приветствовал гром большого колокола, что он нашел тревожным и утешительным в более-менее равной степени.
Через несколько шагов после арки коридор изогнулся, и темнота стала абсолютной. Пестрый помахал рукой перед глазами и едва смог ее различить. У него возникло сильное, почти всепоглощающее желание разжечь огонь, и все же он чувствовал, что это будет в некотором роде… кощунственно и неприемлемо. Во тьме таилось чье-то гнетущее присутствие, и некая глубинная, первобытная часть Пестрого совершенно не желала увидеть его без покрова темноты. Он решил, что это мудрый совет, и волей-неволей пришлось продвигаться дальше на ощупь. Коридор все вился и вился между колонн. Иногда камень под ногами был ровным, иногда слегка покатым, но путь все время уходил вниз, ни разу не поднимаясь. Тишину нарушали лишь звуки, издаваемые какими-то насекомоподобными созданиями, которые со стуком перебирали лапами или пресмыкались в тенях, уходя с пути Пестрого и неотрывно следуя за ним.
Из-за отсутствия внешних стимулов казалось, что время растягивается на целые часы, хотя это было невозможно. Пестрого начало охватывать чувство, которое ни с чем нельзя спутать, чувство, что он погружается в разверстую могилу, в склеп, откуда нет выхода. Все здесь настолько плотно пронизывала скверна смерти, что она как будто погребала его заживо. Через какое-то время, показавшееся вечностью, Пестрый заметил впереди вертикальную линию тусклого света. Слабенький поток фотонов каким-то образом умудрился пробиться за обсидиановую колонну и чуть развеять чернильную тьму.
Пестрый с нетерпением шагнул навстречу свету, но тут легкий ветерок коснулся его лица и не дал сделать следующий шаг. Он посмотрел вниз. У самых ног зияла черная яма, куда рухнул бы любой, кто опрометчиво устремился бы вперед из этой конкретной точки. Далеко внизу, на дне, поблескивали шипы, что при такой глубине выглядело излишним.
— Как-то это подло, — вслух пожаловался Пестрый, без усилий перескочил провал и, подойдя к колонне, из-за которой пробивался свет, обнаружил перед собой длинный зал.
Пол в нем был ниже, чем в коридоре, и со всех четырех сторон спускались ступени. Многие плиты, видимо, упали на нижний ярус, образовав по всему залу неправильный узор из ям с гладкими краями. Пестрый готов был поспорить, что в каждой из них тоже есть колья. В зал вело также множество других арок, открытых пастей, полных тьмы, что таились за лесом колонн из черного камня. Более массивные столбы поддерживали крышу, скрытую тенями. Единственный свет исходил от горстки сальных свечей, расставленных по ступеням — эти примитивные светильники вполне могли бы соседствовать с каменными ножами и медвежьими шкурами. В их неровном свете ясно виднелись две вещи: во-первых, там был Морр, который стоял спиной к Пестрому и лицом к дальнему концу зала. Во-вторых, над тем самым концом зала доминировала громадная фигура того, кто мог быть только Архрой.
Легендарный воин возвышался на добрую сотню метров, облаченный в шлем со множеством клинков и древние доспехи, с огромным, готовым к бою клэйвом в руках. С высоты сверкали глаза статуи, сделанные из гигантских рубинов, и крошечные движущиеся огоньки свечей придавали им пугающее подобие жизни. Пестрый замедлился, не желая спровоцировать нападение своим внезапным появлением. Он уже собирался прочистить горло, чтобы вежливо оповестить о своем присутствии, когда Морр заговорил.
— Можешь войти сюда, маленький клоун, — сказал он. — Это зал испытания. По традиции он открыт для любого достойного просителя. Ты уже доказал, что достоин ступать по этим камням.