Путь хранителя
Шрифт:
Печь принялась плеваться искрами и огнём, которым подхватило какой-то мусор и он полыхнул, ко всему прочему и поджигая всё вокруг. Земля содрогалась и стонала, но откуда-то сверху, словно пробивались сюда с поверхности.
— Отсюда есть другой выход? — накинулся я на притихшую старуху.
Ведьма забегала глазами и поджала губы. Но в итоге желание выжить перебороло желание всех нас тут угробить и она кивнула, мотнув головой в сторону чадящего горнила.
— Там, — злобно бросила она и дернулась, но тут же зашипела от воткнувшегося в горло лезвия.
— Кара, она нам ещё нужна живой, — одернул я хранительницу.
Мантикора выглядела невозмутимой, только крылья расправила на манер зонтика и прикрывалась ими от падающих обломков. Адепты бросали на большую кошку озадаченные взгляды, но интересоваться что это за чудо такое времени не было.
Как мне ни не хотелось отпускать старую каргу, полную магических сюрпризов, но пришлось сделать знак Каре. Впрочем, пока ведьма думала только о спасении своей шкуры, заодно с нашими. Она припустила к печке и мы бросились следом, уворачиваясь от кусков бетона и земли.
— Сокол, прием! — попытался я связаться с наемниками, но ответа не получил.
Связь накрылась и в ухе стояла полная тишина. Может меня и игнорировали, но вряд ли. Рисковать своими жизнями, пробиваясь к нам, не входило в договор. Учитывая массированное нападение, я понимал почему Евгений предпочел уйти и увести своих людей.
Второй выход обнаружился в темной нише позади стола с прикованным демоном. Я краем глаза заметил, что тот всё ещё был жив, но в отключке. Выяснять, чем таким можно отрубить отродье тьмы, было некогда. Так что я просто отсек голову твари.
— Сволочи, — ворчала ведьма, пригибаясь от каждого вздрагивания земли после очередного взрыва.
— Ты, можно подумать, добрая и милая женщина, — обиженно возразил Герман, чуть не наступающий ей на пятки.
Старуха резко остановилась, отчего всё призванное оружие нацелилось на неё, и уставилась на графа снизу вверх, прищурившись. На её морщинистом лице промелькнуло узнавание, затем на губах заиграла усмешка.
— И тебя вспомнила, святоша. Что, неужели недоволен результатом?
— Ах ты… — оракул кинулся к ведьме и никто не успел его удержать.
Граф послужил отличным щитом, встав между нами. Я только и открыл рот, чтобы сказать ему не лезть, но Герман наткнулся на неведомую защиту старухи, его отбросило, а та шустро юркнула в открывшийся перед ней проход. Дверь тут же захлопнулась и исчезла.
— Да чтоб тебя! — я пнул стену и зашипел от боли, отбив палец даже через жесткие ботинки. — Герман, ну она же тебя провоцировала!
Несчастный оракул свел брови и сделал виноватый вид, но было поздно. Я принялся ощупывать каменную кладку, которой была отделана стена в этом месте, пытаясь найти ход.
— Кара, — дошло до меня, что рядом есть ходячий детектор скрытых мест. — Ты видишь?
— Вижу, — кошка посмотрела на меня так, словно я спросил полную чушь.
— Можешь показать где? — удержался я от ругательства.
Мантикора снисходительно фыркнула, символы под шерстью вспыхнули, отчего остальные шарахнулись во все стороны. Даже Герман, видевший хранительницу не в первый раз, отшатнулся.
Камень поплыл, оплавляясь, и иллюзия спала, показав низкую дверь, сбитую из старых досок. Я ухватился за шершавую металлическую ручку, но дверь не поддалась. Оглянувшись назад, я просто кивнул Карлу и тот радостно ухнул, подобравшись.
Здоровяк отошел на шаг, пригнулся и ринулся к стене, тараня препятствие. Доски разлетелись щепками, а богатырь кубарем влетел внутрь, судя по мощности атаки, по инерции его унесло далеко.
— Да ну ногой же просто можно было… — поздно спохватился я, пожалев о том, что не конкретизировал указания, и влетел следом.
Карл лежал звездой, раскинув руки и ноги, в нескольких метрах от двери. Над ним мерцал серый туман, как грозовая туча, вот-вот готовая разродиться молниями. Следующий удар на себя взяла Кара, стрелой бросившись впереди меня.
Сердце сжалось от её пронзительного жалобного визга, полного страдания. Мантикору будто сминало самим воздухом, сжимая так, что крепкое тело захрустело. Её хвост метался с бешеной скоростью, силясь достать ведьму, но не мог.
Старуха стояла поодаль и выглядела мумией, лицо осунулось, кожа потемнела, а глаза впали, превращая её в зомби.
— Это что за… — заорал Ростовский и осекся, шумно рухнув на пол.
Я даже не видел движений рук или шевеление губ, проклятая ведьма творила что-то, кажущееся мне до этих пор невозможным. Без единого слова или жеста она укладывала нас одного за другим.
— Аааа! — схватился за голову Семён и закрутился на месте, пытаясь с себя сбросить что-то невидимое и роняя меч.
Граф успел сделать два шага и согнулся пополам. Оракула рвало и трясло, а я судорожно соображал, что делать. В памяти вспыхивали урывки печатей и знаний, полученных за всё это время. Виски стянуло резкой болью, но мой гримуар четко возник перед глазами.
Одновременно с этим на меня начало давить. Тяжесть нарастала и вынудила сначала опуститься на колени, а затем и пригнуться. Шею свело от усилий не упасть, дыхание едва пробивалось, в горле заклокотала кровь, но спасение наконец-то всплыло в памяти.
— Фуэль ладир бэус, — выплюнул я вместе с кровью, размазывая её по рукам и складывая печать.
Отец Михи, составлявший довольно странную подборку печатей, замешанных на магии всех миров, не был щедр на пояснения и тем более инструкции. Но иногда заметки оставлял. Так и с этой печатью вышло. Защитная по сути, она таила в себе спасение в самой критической ситуации. «На самый крайний случай» — так и было написано в гримуаре.
Сила крови должна была дать один шанс, одну возможность избежать смертельной угрозы. Способность хранителей помнить практически всё, пусть и неразвитая даже до среднего уровня, дала мне запомнить это последнее средство. Лишь один раз я мог использовать эту печать.