Путь и выбор историка. К 80-летию профессора В. В. Шелохаева
Шрифт:
Шелохаев Ф.С. Стихи – дедушке
Воспоминания
Н.И. Канищева. «Мой путь, мой выбор»
Как-то в откровенном разговоре Валентин Валентинович признался: «Я иногда думаю, мог бы я выбрать другую профессию. И, по здравому размышлению, прихожу к выводу: нет, только историк. Это мой выбор».
Казалось бы, как счастливо сложилось в жизни Валентина Валентиновича: ученик сельской школы далекой периферии – и поступление на истфак университета. Распределение в сельский техникум в не менее отдаленную деревню – и аспирантура головного академического института. Потеря служебного положения в перестроечные годы – и создание успешного некоммерческого института. Создается впечатление, что судьба недреманным оком со всей благосклонностью ведет Валентина Валентиновича по жизни. Но, как говорил король Лир: «Из ничего ничего не выходит». Безусловно, Валентин Валентинович был награжден от рождения талантом. Тем не менее сколько потребовалось труда, терпения, самоограничения и целеустремленности, чтобы реализовать свои способности. С полным правом можно сказать, что Валентин Валентинович сделал себя сам. Конечно, многое дала семья, ее традиции и атмосфера,
Но вот наступает срок, когда надо принимать решение – а что дальше, как выстраивать свою жизнь, какую цель ставить перед собой, как рассчитывать свои силы. И с этого момента защитный кокон семьи разрывается, начинается та взрослая жизнь, когда успех (или неуспех) зависит от тебя. Преимущество студента Шелохаева состояло в том, что он точно знал, что хочет в жизни, и это определялось не карьерными соображениями, а искренним интересом к истории как к науке. Так начинался его путь. Узнавать новое, изучать, размышлять, анализировать – это было и до сих пор остается для Валентина Валентиновича не обязанностью, а захватывающим действом, приносящим удовольствие и удовлетворение.
Интерес к истории настолько переполнял и захлестывал, что тесными становились рамки университетского курса, хотелось осмыслить логику исторического процесса вне рамок идеологических догм, впрочем, марксистская парадигма не ставилась тогда под сомнение. Тем не менее студент Шелохаев не учитывал, что прохождение курса общественных дисциплин в те времена предполагало усвоение одобренных и общепринятых интерпретаций, а не формирование собственного взгляда, чреватого «нежелательными» выводами. Наказание за инакомыслие не заставило себя ждать. Состоялось превращение из успешного студента в студента неблагонадежного. И, как следствие, преподавание обществоведения тем мальчикам в заброшенной деревне, которые, в силу убогой школьной подготовки, просто были не в состоянии не только усвоить предлагаемый материал, но и попросту понять «птичий» (для них) язык своего учителя. Как непросто было справиться с незаслуженным ударом, отбросившим сразу на несколько шагов назад на пути к намеченной цели. А цель была, как теперь говорят, амбициозная – стать ученым, более того, войти в сообщество столичных исторических сил. Старт, прямо скажем, был весьма низкий. Глухая деревня, полное отсутствие единомышленников. Положение «белой» вороны среди, к общему русскому несчастью, спивавшихся односельчан. Оказаться выше предлагаемых обстоятельств, противостоять повседневности, наверное, не каждому по плечу. Позиция «быть вопреки», думается, облегчалась тем, что интерес к истории не угасал, выбранная тема манила, отчего невозможно было не погружаться в исторический материал. Итогом самостоятельной напряженной работы стало поступление в аспирантуру Института истории АН СССР.
Конечно, судьба подарила Валентину Валентиновичу научное общение с видными историками, щедрыми в научной поддержке и помощи. Но одно дело получить помощь, а другое уметь ею воспользоваться. Выпавший на его долю шанс аспирант Шелохаев использовал сполна. Запойная работа – от звонка до звонка – в Ленинке, в архивах. Досрочная защита кандидатской диссертации, ранние публикации в солидных журналах. Принятие в штат института, в сектор, который отличался особенно высоким научным уровнем. Поставленная цель наконец была достигнута. Но для Валентина Валентиновича это время стало только ступенью для постепенного развертывания его научных планов и их претворения. Причем азарт научной работы переполнял Валентина Валентиновича и в дальнейшем. Сколько я могла наблюдать Валентина Валентиновича в стенах Института истории СССР, для него не существовало разумных рамок лимитирования в работе. Начиналась новая тема, включалась голова, и временные рамки сами собой рушились. Его мозг требовал и требует постоянной научной пищи, он не может не размышлять над какой-либо темой, монографией, статьей, докладом, на худой конец – актуальными событиями общественной и международной жизни. Процесс обдумывания не прекращается, вне зависимости от внешних раздражителей. По рассказам самого Валентина Валентиновича, он мог работать ночи напролет, находя в этом особое удовольствие. Какой-нибудь новый разворот сюжета приходит к нему в голову среди сна, и тогда полет мысли не остановить до утра. И сегодня, по-прежнему, абсолютный приоритет и главное удовольствие для Валентина Валентиновича – это разработка новой темы, размышления и формулирование, выстраивание логической цепочки и поиск неординарных подходов.
Валентин Валентинович – очень цельный человек. Мне довелось наблюдать его в разные периоды, при разных обстоятельствах и в разных ситуациях. За эти десятилетия он, думается, не менялся. Как и полвека назад, главным, что наполняет смыслом каждый день жизни, остается его вечная любовь к молодой и требующей полной самоотдачи богине Клио. Мало есть в жизни вещей, которыми бы он без раздумий не мог бы пожертвовать ради этой привязанности, ради своего жизненного выбора.
«Кто никуда не торопится, тот многое успевает» – это точно про Валентина Валентиновича. Он действительно много успел и успевает, без лишней суеты, без показного стресса. Он не торопится, но никогда не опаздывает. Это относится и к повседневности, и к профессиональной деятельности. Плановые монографии он, как правило, заканчивает досрочно. Конечно, этому способствует и своеобразный педантизм Валентина Валентиновича, его внутренняя самодисциплина и свойственный ему рационализм – изначальное вычленение первоочередных и проходных задач и поиск наиболее эффективных путей научного поиска. Но все же не менее важно, на мой взгляд, то, что работы для Валентина Валентиновича – не тяжкий, а несомненно радостный труд. Ни с чем не сравнимое удовольствие, как мне кажется, испытывает Валентин Валентинович, когда в конце концов, после напряженных размышлений находится тот единственный ход мысли, когда мозаика фактов складывается в единую связную картину.