Путь империи
Шрифт:
— Это связано с секретом размножения джао, верно? Особый состав солей в брачных бассейнах? Вы свели Оппака с ума, постоянно стимулируя его сексуально, а он не имел возможности разрядиться. Вероятно, даже не понимал, почему все это происходит.
— Вообще не понимал. Одна из особенностей великих коченов, и, пожалуй, самая нелепая — это завеса тайны, которой они окружают все, что касается половой жизни. Они никогда ничего не объясняют отпрыскам, пока кого-нибудь из них не призовут стать родителем, — Ронз отложил пульт. — Другие кочены — периферийные, более мелкие —
Взгляд Наставника стал таким же бесстрастным, как во время собрания Наукры. Выдержать такое было непросто.
— Вы молодец, профессор. Вы оправдываете мои надежды. Скажите, что вас еще удивляет?
— Хм-м… кажется… простите, если я выражусь некорректно… столь нелепый для разумной расы способ воспроизводства. Я имею в виду… по сути дела, необходимость в допинге. «Допинг» означает…
— Я знаю, что такое «допинг», профессор. Как вы думаете, могла ли такая особенность появиться в ходе эволюции? У разумной расы или, если на то пошло, вообще какого-либо вида животных?
Кинси задумался, хотя ответ был очевиден.
— Нет. Не до такой степени. Не у животных с высокоразвитой нервной системой. Да, для всех животных, насколько я знаю, существуют химические вещества, стимулирующие половую активность. Но столь искусственное, сложное… Немыслимо. По сути дела, противоэволюционно… — он глубоко вдохнул. — Это Экхат создали вас такими, верно? Манипуляции генетической структурой…
— Именно так. И это стало частью генома джао. По крайней мере, до сих пор генные инженеры Своры не в состоянии найти способ это обойти. О да, доктор Кинси, мы делали такие попытки. На протяжении примерно трехсот местных орбитальных циклов, с тех пор, как, наконец, поняли правду.
Наставник шевельнул кончиками ушей, его вибрисы качнулись. Тонкая печальная усмешка.
— Свора не должна производить потомство, профессор, иначе мы не сможем выполнять свою работу — контролировать связи и отношения коченов. Вероятнее всего, это произойдет, если мы станем рождать и воспитывать собственных детенышей вместо того, чтобы полагаться на кочены, которые обеспечивают нас новобранцами. Но у нас нет суеверных запретов, мешающих вступать в интимные отношения ради удовольствия. Я уверен, такое происходило в воинствующих монашеских орденах людей — и не говорите, что эта аналогия не приходила вам в голову.
Он негромко вздохнул, и Кинси впервые осознал, как стар Наставник. Да, он все еще силен, но прожил явно немало.
— Поверьте, профессор, Гончим очень часто приходится испытывать сильное эмоциональное напряжение. И такого рода разрядка была бы нам очень полезна. Но такое исключено. Мы еще не нашли способа сделать то, что для людей не вызывает особых проблем: отделить спаривание от воспроизводства. Кинси не знал, что сказать. Выразить свое сочувствие было бы… преждевременно, самое меньшее.
— Но все это предисловие, профессор.
Возможно, это было непристойно. А может быть, вообще не было нарушением этикета. Кинси не задумывался об этом, когда встал и начал медленно расхаживать по комнате. Так он делал всегда, дома или во время лекции, когда пытался сосредоточиться на каком-либо вопросе. Обычно ему хватало минуты.
— Это очевидно, не так ли? А что еще заложили в вас Экхат? Какие ограничения, не столь очевидные? Но необходимые?
Наставник склонил голову.
— Вы на верном пути, профессор. Это и есть истинная забота Своры Эбезона и наш вечный величайший страх. — он небрежно махнул рукой. — Другие проблемы тоже важны. Но ни одна не может привести нас к гибели, если течение повернет. Рассмотрим очевидное. Почему джао настолько лишены воображения? В конце концов, в оллнэт нет ничего мистического. Это не равносильно тому, как если бы люди владели волшебством. Но когда нужно было остановить Экхат, прежде чем они уничтожат другую форму жизни — почему мы не додумались до применения кинетических орудий? Вы видите хоть одну причину?
— Это может быть просто особенностью мышления, — заметил Кинси. — Общества, организованные на клановой основе, обычно весьма консервативны. Разумеется, если судить о людях.
— Возможно. Но что если дело снова в генетике? Как это выяснить? Не забывайте, нам приходится вести непрерывную войну — просто для того, чтобы выжить. Мы не можем себе позволить такой роскоши, как неспешное проведение научных исследований. Не сомневайтесь: придет время, когда наша сила возрастет настолько, что даже Экхат в своем безумии осознают, что должны сплотиться против нас. Что тогда, профессор? Что станет ахиллесовой пятой, в которую они нас поразят? Они знают о ее существовании, поскольку сами создали ее — а мы не знаем.
Он подался вперед и его поза выразила настойчивость.
— А теперь встаньте на мое место. Что было бы лучшей превентивной мерой?
Это тоже было теперь очевидно.
— Найти другую разумную расу. Которая точно еще не испытала на себе влияние Экхат. И, кроме того — а это существенно усложняет задачу, — уровень ее культурного и технического развития должен быть примерно таким же, как у вас. По сути — партнер, готовый в любую минуту бросить вам вызов, но именно партнер, а не подчиненный. Возможно, очень строптивый партнер, которого вы тоже, в конце концов, не сможете контролировать.
— Да, профессор. Земля дала нам великий шанс. Наконец-то, после того, как мы сотни лет покоряли по-настоящему полуразумные расы. Но они были слишком примитивны и просто превращались в двойников джао. Становились ли мы от этого сильнее? Да. Но они не восполняли пробелы в наших способностях.
— Однако — возвращаясь к разговору о Земле, — Свора не могла этим шансом воспользоваться, верно? Опять-таки, из-за особенностей кланового устройства вашего общества. С самого начала. Свора не знала способов взять Землю под свой контроль.