Путь Инкуба
Шрифт:
Недавно, впервые за бесчисленные поколения, колонию постигли перемены. Они были непонятны даже для патриарха со всей его мудростью, усвоенной за века переваривания. Матки дрожали от страха и тревоги. Кормильцы сердито порхали туда и сюда, выискивая источник беспокойства, но тот был за пределами их мира и, кажется, за стенами самой вселенной. Эти стены, которые выглядели непроницаемыми, тряслись, как рожающая матка, и странные, чуждые ощущения проносились сквозь тесно скопившиеся тела членов колонии. Еда стала обильна, особенно холодная и податливая, но колония не процветала. Безумие охватило некоторых сородичей и заставило их улететь в неведомое. Оставшиеся прижались друг к другу ближе, чем когда-либо, и от страха забились как можно плотнее в жилистые
Теперь новый стимул появился в сознании колонии. По реке жизни прыгали и скользили огни. Свет, ненавистный чужак, означал только одно — что кормильцам пора броситься на него волной крыльев и затушить его своими кожистыми телами и когтистыми лапами. Иногда свет приносил еду: горячую кровь, которую можно было выпить, и сырую плоть, которую можно разорвать и поглотить. Другие источники света были твердыми и несъедобными, бесполезными для колонии, и мучили ее, пока река не уносила их в неведомое. В любом случае, кормильцы хватали и терзали свет, пока он не исчезал и снова не смыкалась приятная темнота. Отдельные особи ничего не значили, но продолжение существования колонии значило все.
Силовое лезвие клинка оставалось неактивно, но его массы и мономолекулярной остроты хватало, чтобы прорезать плоть и кость, как мокрую салфетку. Жертва издала последний, отчаянный, пронзительный визг и рухнула замертво. Эта маленькая трагедия не заставила говорившего замолкнуть хотя бы на секунду.
— Что, правда? Это единственный выход из Комморры, который пришел тебе в голову? Даже пред лицом неминуемого Разобщения должны быть лучшие пути.
— Твое присутствие здесь не требуется, — проворчал в ответ высокорослый инкуб по имени Морр и яростно взмахнул в сторону очередного сумракрыла своим огромным двуручным клинком, клэйвом, как тот правильно назывался. Морр очень старался соблюдать правильность, как знал Пестрый, и это, вероятно, и было единственной причиной, по которой инкуб его не атаковал. Туннель был широкий, но с низким потолком — Морр мог бы, не напрягаясь, прижать ладонь в латной перчатке к корке грязи над головой. Но даже в этом ограниченном пространстве инкуб орудовал двухметровым клинком с виртуозным мастерством и точностью, не прекращая движение ни на миг, пока вокруг порхали и уворачивались враги.
Его незваный спутник, стройная фигура, облаченная в элегантные, хотя и несколько архаичные серые одежды, ловко скользнул в сторону. Летучий сумракрыл рухнул двумя аккуратно рассеченными кусками в вязкую жижу, достигающую лодыжек Морра. Он присоединился к расчлененным останкам по меньшей мере дюжины других хищных падальщиков с крючьями на крыльях, которые уже успели метнуться в атаку из темноты и нашли ожидающий их клэйв Морра. Примитивные животные, видимо, не понимали, насколько опасна эта добыча, которую они пытались задавить числом, поэтому просто продолжали лететь на нее. В скудном освещении было видно лишь непрекращающееся мельтешение темных крыльев, кружащих чуть дальше того расстояния, на котором их можно было достать.
— Ну как же так? — сказал тот, что в сером. — Мы уже на грани того, чтобы стать закадычными друзьями. Будет воистину печально нарушить наше блистательное содружество сейчас, не так ли?
Морр повернул клэйв другой стороной, раскрутил его обеими руками и с рыком сделал выпад в сторону другой стремительной тени. Традиционно все клэйвы снабжались острым шипом или крюком, способным выпустить кишки, который торчал примерно на ладонь от тупого конца клинка. Крюком своего клэйва Морр подцепил сумракрыла и подтянул его поближе, после чего с быстротой молнии рубанул сверху вниз. Злополучное создание кувырком полетело вниз, чтобы присоединиться к своим разрубленным сородичам в слякоти.
Компаньон инкуба небрежно отшатнулся в сторону, чтобы избежать атаки очередного спикировавшего сверху сумракрыла, но не замолчал.
— Признаюсь, я немного обижен этим, Морр. Ведь после всего, через что мы прошли вместе, ты мог хотя бы сделать милость и наградить меня вербальным ответом вместо того, чтоб рычать на меня…
Инкуб проигнорировал его и пошлепал по воде вперед, рубя направо и налево так, что клинок постоянно описывал восьмерку. Второй последовал за ним, продолжая поддерживать разговор:
— Я ведь, в конце концов, прошел весь этот путь. Нашел тебя в той промозглой дыре, где ты прятался, и предупредил, что пора выбираться отсюда, пока еще возможно. И вместо «спасибо» ты просто без единого слова потопал в то, что можно описать лишь как клоаку… и, кроме того, ты все еще нуждаешься в моей помощи. Кто еще может поручиться за тебя, когда других свидетелей гибели Крайллаха не было?
Морр остановился и повернулся лицом к серой фигуре. Не глядя, он взмахнул клэйвом и пронзил еще одну перепончатокрылую тварь, которая нацелилась ему в спину. Безликий шлем инкуба созерцал спутника с очевидной недоброжелательностью. С такого близкого расстояния становилось ясно, что его одежда не серая, но раскрашена в маленькие пестрящие ромбы черного и белого цвета, бесконечно повторяющие друг друга. Чрезмерно подвижное лицо под маской-домино было светлым и гладким, как у раскрашенной куклы.
В противоположность ему, инкуб был с ног до головы закован в темные доспехи, почти ничем не украшенные, если не считать коротких изгибающихся рогов и клыков на зловещем шлеме с узкими глазницами. В решительной и немногословной манере инкуба чувствовался некий намек на то, что он находит эту говорливую личность невероятно раздражающей. Клэйв Морра невольно дернулся, как будто он с трудом, лишь за счет героического усилия воли, сдерживал желание сразить своего спутника. На этот раз воин в доспехах нарушил свое обычное молчание тем, что для него было длинной и торжественной речью.
— Я не могу заставить тебя покинуть меня… Пестрый. И у меня есть перед тобой… долг, — нехотя признал Морр, — но не думай, что я нуждаюсь в тебе или хочу, чтобы ты снова помог мне. В конце концов судить о моих действиях будут иерархи, и они не выслушают иного свидетельства, кроме моего.
Пестрый печально нахмурился.
— Боюсь, что, несмотря на твои убедительные доводы, судьба еще успеет жестоко позабавиться с нами обоими. Когда мы расстались, я чувствовал, что мы снова сойдемся и останемся вместе до тех пор, пока не завершится Разобщение. Знаешь, это не совпадение, что маски послали меня в твой час нужды. Не все потеряно, Морр, но только в том случае, если мы разыграем наши роли вместе. Во вселенной есть силы, которые ты не знаешь и наверняка не можешь знать, которые стремятся к весьма и весьма пагубному исходу для Комморры, и это случится, если все будет развиваться по их воле. Если ты просто снова примешь мою помощь, я смогу привести тебя к лучшему будущему.
Инкуб на мгновение молча уставился на Пестрого, потом повернулся и без дальнейших комментариев начал удаляться, шлепая по жиже. Внезапное движение распугало горстку собравшихся рядом сумракрылов, которые разлетелись словно листья. Одетый в пестрое поджал полные красные губы под маской-домино и со вздохом пошел следом. В отдалении позади них, не замеченные ни инкубом, ни его нежеланным компаньоном, двигались безмолвные фигуры, идущие по их следам.
Архонт Аэз'ашья стояла на узком серебряном мосту над многокилометровой бездной, кальдерой вулканоподобной арены, принадлежавшей Клинкам Желания. Разреженный и холодный воздух Верхней Комморры обдувал ее обнаженное тело прохладным ветром, и пленные солнца, Ильмеи, кружились наверху, едва выделяя тепло. В верхних краях арены были высечены террасы из сверкающего белого камня, где сидело, ежась от холода, скудное с виду собрание зрителей. Но так казалось только на первый взгляд из-за расстояния и размеров арены. На самом деле на поединок пришли посмотреть сотни кабалитов, и много больше наблюдало за ним посредством иных способов. Она чувствовала их присутствие, словно стаю беззвучно парящих вокруг нее голодных призраков.