Путь Инкуба
Шрифт:
— Мои верные послушники, — сказал он. — Так уж вышло, что мы снова вынуждены отправиться в путь. Хотя мы пребывали здесь совсем недолго, я считаю, что в этом месте были свершены великие дела, и я буду…
Куча щебня, под которой скрывалась одна из стен, начала двигаться, отдельные куски соскальзывали вниз и скатывались на пол. Тусклое пятно вишнево-красного цвета появилось в толще каменных обломков и за считанные удары сердца стало гораздо ярче, перейдя в оранжевый, потом в желтый и наконец в белый свет. От сияющей точки расходились волны осязаемого жара, и из-за нее доносился грозный треск дробящегося камня. Беллатонис и четверо развалин начали инстинктивно отступать.
— Думаю, нам лучше… — только
Однорукий развалина едва успел замахнуться тесаком, как пучок шипастых цепей обвился вокруг его шеи и сорвал голову с плеч, выпустив фонтан крови. Второй развалина сделал рьяный, но опрометчивый выпад и добился лишь того, что обломил кинжал об адамантиевый корпус врага. Две пары ножниц сомкнулись на плече и промежности развалины и, демонстрируя чудовищную силу, швырнули тело через всю комнату. Несчастный врезался в дальнюю стену тремя отдельными кусками.
Беллатонис распознал в нападавшем машину боли «Талос». Она была невелика, всего примерно в половину обычного размера, но в ее строении явно угадывались черты убийцы. Лучшие из машин «Талос» были движущимися монументами боли и резни, скорее живыми произведениями искусства, чем механизмами определенного назначения. Беллатонис нашел концепцию данного «Талоса» достойной презрения, это было все равно, что выращивать карликов из собственного потомства, чтобы из них получились лучшие прислужники.
Двое оставшихся развалин на долю секунды замешкались, а потом побежали по разным сторонам от «Талоса». Зубчатое жало на хвосте пришельца сверкнуло, и туловище одного развалины просто исчезло в языках пламени. Второй воспользовался тем, что машина на миг отвлеклась, забежал за ее металлический корпус и вонзил под панцирь узловатый жезл-агонизатор. В месте удара блеснула молния, и механизм резко содрогнулся, после чего развернулся с такой скоростью, что как будто размылся в воздухе, желая покарать то, что причинило ему боль. Даже машины могли ощутить боль от агонизатора, чье прикосновение доводило до острой, мучительной перегрузки не только нервы, но и электрические контуры. «Талос» не позволил развалине нанести следующий удар: он вскинул крутящиеся цепи с крюками и с механической точностью счистил ими плоть с костей прислужника.
В считанные секунды нейтрализовав всех четверых противников, Ви развернулся и бросился на Беллатониса.
Харбир проснулся от пощелкивания и скрипа остывающего металла. Воздух переполнял острый запах с примесью озона. Он попытался сдвинуться, но от этого по всему телу начали взрываться фейерверки боли, и он невольно застонал. Видимо, многое внутри сломалось и теперь не желало выполнять его приказы — особенно ноги. Харбир попытался вспомнить, как попал сюда. Последним, что он помнил, был несущийся «Рейдер», и как он сжимал его рычаг управления… потом пол туннеля быстро рванулся им навстречу. Им? Да, теперь он понял, что на борту были и другие, Безиет и Ксагор, но где они теперь? Почему они ему не помогают? Он попытался позвать их, но это тоже вызвало боль.
Наемник осмотрелся, осторожно поворачивая голову, чтобы на него не нахлынуло пенное черное море тошноты. Он застрял в разбитом «Рейдере»: мачта упала поперек ног, пригвоздив их к палубе. Только рычаг толщиной с запястье спас его туловище от превращения в кашу, и теперь этот рычаг, согнувшись над ним, тоже удерживал его на месте. Всюду, будто знамена, свисали обрывки оранжево-желтого эфирного паруса, придавая темному искореженному корпусу «Рейдера» неуместно веселенькую расцветку.
Харбир снова позвал на помощь. Ничего другого он делать не мог. Даже от дыхания тошнота то поднималась, то снова опадала, как волны — но, по крайней мере, он все еще мог дышать. Начинало казаться, что Ксагор и Безиет не выжили. Харбир попытался припомнить больше деталей катастрофы. Он пытался сместить «Рейдер» на другую сторону туннеля, туда, где было ответвление, отчаянно стремясь избежать прямого спуска в вертикальную шахту и повернуть, повернуть, повернуть. Его пробрало холодом, когда он вспомнил пугающую темноту внизу, и как все инстинкты призывали его держаться от нее подальше. Он заворачивал в боковой туннель, думая, что они не успеют. Нос вскинулся вверх, а потом он увидел… что он увидел?
Харбир напрягся, невольно усилив боль. Во тьме слышался какой-то тихий звук, похожее на шепот шипение чего-то, скрытно парящего по воздуху. Он не стал кричать снова. В этом звуке было нечто зловещее и коварное, что явно не предвещало прибытие помощи. Внезапный металлический лязг неподалеку заставил Харбира сжаться, отчего в его ногах снова взорвалась боль, и его едва не стошнило. Сквозь пелену страдания он разглядел знакомую решетчатую маску Ксагора, высунувшуюся над краем «Рейдера».
Харбир бессловесно выдохнул от облегчения. Ксагор перелез через погнутый фальшборт и присел на корточки рядом с ним. На развалине виднелись свежие раны, из которых медленно сочилась кровь — глубокие следы сильного трения, которое прорвало его ребристые дубленые одеяния и столь же грубую и плотную кожу под ними.
— Плохая посадка, — сказал развалина, не двигаясь с места, чтобы помочь.
— Не… моя… вина… — процедил Харбир сквозь стиснутые зубы. — Что-то… ударило нас!
Ксагор принюхался и склонил голову набок, словно прислушиваясь.
— Не наш преследователь. Он все еще идет за нами, — загадочно сказал он через миг.
— Просто… помоги… мне! — прорычал Харбир.
Ксагор пожал плечами, выудил из одного из мешочков на поясе какое-то маленькое устройство и прижал его сбоку к шее Харбира. Боль и тошнота мгновенно исчезли, словно перед ними захлопнули дверь. Теперь наемник не ощущал от своих застрявших туловища и ног ничего, кроме легкого чувства дискомфорта.
— Вот так-то лучше, — с искренним облегчением выдохнул Харбир. Он снова попытался сдвинуться с места, но дискомфорт опасно усилился, и он быстро отказался от этих усилий.
— Нервы блокированы, не лучше, — сказал Ксагор и начал поднимать упавшую мачту, демонстрируя неожиданную силу.
— А где Безиет? — спросил Харбир.
— Этот не знает, — коротко буркнул Ксагор. — Ушла.
С жалобным скрипом мачта поддалась, и Харбир оказался на свободе. Ксагор протянул руку и оттащил его в сторону, не слишком обращая внимание на сломанные конечности. Потом развалина положил его на землю и начал обрабатывать травмы, тщательно выправляя кости и зашивая разорванную плоть.
— Ты… ох… кажется, имеешь большой опыт в этом деле, — прохрипел Харбир.
— От развалины нет толку, если он не может чинить сломанных клиентов для своего хозяина, — пробормотал Ксагор. Харбиру показалось, что тот цитирует кого-то еще, вероятно, Беллатониса.
За плечом Ксагора, примерно в дюжине метров от них, виднелась ребристая стена туннеля, на которой висело несколько разбросанных на разные расстояния ламп, проливавших тусклый свет на сцену крушения. На глазах Харбира один из светильников на миг скрылся за чем-то, что прошло мимо него — это был серебряный полумесяц, который кратко блеснул и исчез до того, как Харбир смог убедиться, что не вообразил его. Наемник решил, что убеждаться и не нужно.