Путь к Большой Земле
Шрифт:
Обрабатывая журнал сотника Кобелева и делая выписки из него, Михайло Татаринов одновременно составил «Карту северных полярных земель». Но она попала не к Румовскому, а в хранилище Миллера, где и должна покоиться до сих пор.
Остается добавить, что Татаринов тогда же сочинил «Записку о намерениях описания Чукотского носа и лежащей против оного американской земли». Это тоже находилось в связи со стремлением закрепить русские права на Беринговом море, поскольку там появились незваные английские корабли.
В 1780 году Румовский не случайно напечатал в «Академических известиях»
К тому времени в Петербурге смогли выслушать живого свидетеля прихода английских кораблей к берегам Камчатки — старого Матвея Карповича Бема.
Он привез с собою в числе редкостей и «одеяния разных американских народов». Эти диковины были переданы в Кунсткамеру. Вскоре туда поступили при содействии генерал-прокурора Сената А. А. Вяземского предметы, собранные экспедицией Кука на берегах Чукотки и на островах, «между Азией и Америкой лежащих».
В архиве лежали бумаги, присланные Бемом с Камчатки за шесть лет его правления краем. Старый майор деятельно переписывался с Вяземским, донося ему о путешествиях и плаваниях на Северо-Востоке. Нередко и Академия наук пересылала Сенату списки с важнейших путевых журналов и отчетов сибирских исследователей.
Это, конечно, облегчало задачу сравнения русских и английских сведений о севере Тихого океана.
Вероятно, не кто иной, как Михайло Татаринов, изготовил новую работу. Называлась она «Аккуратная карта части Камчатки с положением Океанского берега со всеми Курильскими островами и частью Японии, також Северным архипелагом, против прежней описи выправлена в Иркутске, 1781 г.» [121] К Татаринову стекались вести из Охотска, с Камчатки и Чукотки. Почин шел снизу. Географический департамент, вероятно, учел именно этот иркутский опыт, выпустив в том же году обновленную карту Тихого океана.
121
Пуцилло М. Указатель делам и рукописям, относящимся до Сибири и принадлежащим Московскому главному архиву Министерства иностранных дел. М, 1879, с. 116.
ГЕТТИНГЕНСКИЙ РИСУНОК
Иван Кобелев, ревниво хранивший предания о семи кочах, открывших путь к Анадырю, только бы усмехнулся в свою густую бороду, если бы до него дошли некоторые вести из Англии.
В Лондоне, после выхода книги Уильма Кокса и возвращения спутников Кука, волей-неволей заговорили о старинных русских мореходах. При этом ученые морские офицеры производили слово «коч» от английского «kethe».
Иван Кобелев в то время разглядывал карту похода Кука, делая «Примечания» к ней. Сочинение Кобелева вскоре было рассмотрено на заседании конференции Академии наук.
Академия наук и Географический департамент в 1781 году воспользовались тем, что в Западную Европу из Петербурга отправился астроном Андрей Иоганн Лексель. Ему было поручено собрать сведения по истории последнего похода Джемса Кука.
Это имя было тогда у многих на устах. Миллер и Паллас посвящали ему свою переписку. Берлинский корреспондент
Петербургскому ученому удалось приобрести дневник Джемса Кука и получить разрешение на перерисовку его карт. Лекселя удивило, что на куков- ских чертежах показано так много островов. Все же астроном постарался ускорить отправку лондонских сведений в Россию.
Лексель на пути в Лондон посетил Геттинген, где находился тогда Иоганн Бекман, преподававший в местном университете. В свое время Бекман года три жил в Петербурге, при лютеранском училище, и покинул Россию после отъезда оттуда своего покровителя Бюшинга.
А. И. Лексель сообщил Бекману, что их общий приятель, ученый Эрик Лаксман, отправился на службу в Сибирь. Бекман необычайно оживился при этом известии. Он высказал мысль, что Лаксман прежде всего постарается исследовать верховья рек, впадающих в Ледовитый океан и «Камчатское море».
Иоганн Бекман поспешил сдать в печать сообщение о намерениях Эрика Лаксмана В марте и апреле 1781 года шведский и немецкий журналы оповестили читателей о предполагаемом путешествии Лаксмана для поисков водных путей к двум океанам.
В 1780–1790 годах библиотека Геттингенского университета все время пополнялась новыми сибирскими данными. Туда, например, поступил акварельный рисунок 1779 года, принадлежавший П. С. Лебедеву-Ласточкину.
Он изображал встречу русских с японцами и айнами где-то на Курилах, а может быть, и на острове Матсмай.
Тут уместно вспомнить историю «секретных вояжей», начатых П. С. Лебедевым-Ласточкиным и Г. И. Шелеховым при поддержке М. К. Бема еще в 1775 году.
Старик Бем тогда прошел пешком двести верст, направляясь в Петропавловскую гавань для проводов корабля «Святой Николай» в поход к Курильским островам.
Через два года туда же была отправлена бригантина «Наталья». Ее вели Михаил Петушков и Афанасий Очередин.
«Святой Николай», на котором были Иван Антипин и Дмитрий Шебалин, зимовал на острове Уруп. Оттуда Шебалин поплыл на трех байдарах вдоль цепи Курил и достиг Матсмая.
Он встречался с японцами, вел переговоры о взаимной торговле. Геттингенский рисунок, вероятно, изображает одну из встреч Шебалина с японскими купцами или чиновниками.
П. С. Лебедев-Ласточкин в 1779 году ездил из Сибири в Петербург. Он мог сам привезти туда эту акварель. Но вместо архива Секретной экспедиции Сената, где ему положено быть, рисунок очутился в Геттингене.
Как трудолюбивы были эти почти безвестные русские люди! Секунд-майор Михайло Татаринов, как видно из сообщений иркутского губернатора Ф. И. Клички, обрабатывал путевые журналы Очере- дина, Антипина и более ранние сотника Ивана Черного. В итоге Михайло Татаринов закончил «Опись Курильских островов». Ее напечатал Румовский в своем «Месяцеслове» на 1785 год. В Иркутске составлялись русско-японские словари, тоже потом кем-то переправленные в библиотеку на площади Вильгельма в Геттингене.